Новый год к нам мчится

Невиданное дело! Лестничная площадка моего подъезда к концу октября изобретательно украшена по-новогоднему: елочный дождь, неработающие, но прекрасные гирлянды, современные шары с проволочной опушкой и разнообразные изображения драконов. 2012 – год дракона, говорят соседки, а я совершенно не возражаю разных глупостей на тему, что вот китайский новый год вовсе и наступает в середине февраля. И любой магазин подарков просто завален драконами всех мастей и расцветок… Я вспоминаю отчего-то одну историю, достаточно грустную.

Как-то давно, занимаясь поисками подходящего жилища, я обошла множество коммунальных квартир. Одна запомнилась надолго. Метраж она имела невероятный, какие-то сто двадцать семь метров плюс тридцатиметровая лоджия, в объявлении лоджия позиционировалась зимним садом, и это было почти правдой. Располагалось вся эта роскошь в пятидесяти шагах от Драматического театра (хороший район, и центр, и набережная, и вообще). Стоимость назначалась в пределах разумного. Я пошла. Риэлтор сильно опаздывал, слякотный ноябрь не давал возможности спокойно поджидать его часами, я испросила разрешения зайти в квартиру – очень уж замерзла. Квартира была обитаема, и дверь мне открыли охотно.

Разумеется, разумеется, я никогда не обращала внимания на какие-то мелочи типа наличия ремонта, или даже окон, или даже газовых коммуникаций – главное правило соискателя жилья. И в тот раз я просто окинула взглядом разобранный пол, виднелись бревна перекрытий и какая-то историческая пакля. Коридор был огромен. Шириной примерно метра три, а длиной – у меня туго с глазомером, но не менее десяти. Или двадцати пяти. По обеим сторонам мгновенно начали открываться двери и оттуда выходили люди, их было много. Много людей: худая девушка с двумя младенцами на руках, высокая старуха в лисьей шубе, четверо приметных мужчин кавказской национальности при дорогих ботинках, пьяный слесарь в тельняшке, девочки школьного возраста с накрашенными губами, красивые мальчики в нижнем белье держали каждый по саксофону.

Рыдать захотелось уже в комнате худой девушки. Это была миниатюрная комната, выгороженная из чего-то в свое время, там густо пахло мочой, и едва умещались детские кроватки. Стола не было, стульев никаких, стояла швейная машинка и старинный утюг. Девушка кивнула на швейную машинку: вот, решила шторки пошить, используя куски простыней и старые мужские рубашки, чтобы уютно. Над машинкой висели картонки из колготочных упаковок – ну, девушки надевают колготки.

Следующая комната была кавказская, стены там еще совсем недавно (или давно?) были окрашены масляной краской, но для необходимой роскоши теперь декорировались обоями. Такие помпезные обои, темный пурпур с золотом и тому подобное, но бумага отказывалась сцепляться, как следует, с простецкой краской. На стыках и просто так обои отставали, пузырились, их поддевали пальцами и расслаивали на нежные тонкие завитки. Такими кудрями был украшен весь периметр, главный из мужчин сказал: «пасматри, как живем!». Профиль его выглядел классически. Я мелко закивала и соврала, что срочно должна отлучиться для совершения телефонного звонка.

«Нет, — сказали красивые мальчики с саксофонами. — А как же мы?». В их комнате было веселее, простой голый пол и ярко-зеленые стены, лежали грудой пестрые костюмы и еще музыкальные инструменты. Окно было наполовину забито листами фанеры, на подоконнике стояли кактусы. Штук тридцать горшочков, такие милые. Один пышно и нелепо цвел, совершенно нецветочного вида цветок – ядовито-желтый в полоску.

Старуха в лисьей шубе надменно сказала: «У меня не прибрано, милая. Не ожидала гостей». Но дверь распахнула, давая возможность разглядеть огромное помещение без всяких перегородок, застеленное коврами. Это были разные ковры, куски коммерческих напольных покрытий, большие паласы «три на четыре», полосатые дорожки, полу-шкуры странных пушных зверей, что-то еще. Пыль серыми клубками перекатывалась вольно от небольшого сквозняка.

Квартира могла быть совсем неплоха. Но я испуганно сбежала, не дожидаясь демонстрации санузла, кухни, подсобных помещений и зимнего сада.

Все это я зачем-то вспоминаю, встретив мастеровитых соседок утром двадцать второго октября под потолком нашего бедного подъезда с новогодней мишурой и коричневым скотчем в руках. Может быть, потому что всегда предпочту честную бедность замаскированной упаковками от колготок, а может быть – и вовсе не предпочту. Если разобраться, это самое настоящее мужество – латать расползающуюся под пальцами жизнь бумажными заплатами.

Мы с сыном закрываем дверь и готовимся спускаться. Напряженно думаю в свете идеи нового мужества. Решаю, что уместно будет как-то выразить свое удовольствие новым декором. Говорю:

— Какие вы, девочки, придумщицы! Хотите, я попозже вынесу парочку этих золотистых штуковин? Для объему.

Соседки отвечают:

— Пока не надо, разве что искусственный снег. У тебя есть?

— Нет.

— Жаль, без искусственного снега нам труба.

— В каком смысле?

— Ну, вообще смысл теряется. Мы хотели в корзиночки его разложить, искусственный снег, и расставить по подъезду, для новогоднего настроения. Потому что главное – это настроение. А вот здесь мы хотим обустроить рождественский вертеп. Нет, не здесь, а вот тут. У тебя есть фигурки волхвов?

— Нет.

— А младенца Иисуса?

— Э. Ну, на одной иконе есть.

— Ну, он там один?

— Нет, с матерью. Это Казанской божьей матери икона.

— Пойдет, наверное. Сразу двое. Так даже лучше. Ты не помнишь, что там еще должно быть? В вертепе.

— Ангелы вроде бы. Животные еще.

— Какие животные.

— Домашние животные. Козы. Овцы.

— У тебя есть? Чтобы маленькие домашние животные.

— У дочери может быть овечка. И корова. Собачки обязательно.

— Все тащи. Собак надо. И козу найди! Но время терпит. Это к концу ноября мы выложим. Числу к двадцать пятому. А елочного дождя не надо. От него у кошек – рвота.

Так мы поговорили, и соседки вернулись к оформлению лестничной клетки. Мы спускались по ступеням, а они обсуждали меню праздничного новогоднего стола. «Я считаю, – сказала одна, — нам пора в этом отношении равняться на французов. Никакая француженка не будет строгать эти салаты. Она приготовит, изысканно украсит и подаст одно-два блюда. Например, цыпленка в апельсинах. И все!». «Ну, не знаю, — сомневалась вторая, — я наутро после праздника очень люблю завтракать салатом оливье и тортом. А цыпленок твой мне даром не нужен, в апельсинах».

Ну вот, только и остается, что привычно сокрушаться относительно быстротечности времени. Ведь недавно только радовались хорошему, нежаркому лету, и весной шлепали по грязи, и традиционно отмахивались от поздравлений с восьмым марта, а тут уже новый год стремительно врывается с середины октября.