Три дня на Казань

Главное – продержаться на трассах Самарской и Ульяновской областей, где ямы, заплатки, иногда полное отсутствие дорожного покрытия, пассажиры подпрыгивают на ухабах, а из саквояжей выскакивают вдруг ножи для электромясорубки или комплект виолончельных струн, главное — не расплескать чай из термоса себе на колени, с чаем лучше подождать до Татарстана. Татарстан дружелюбно стелет под колеса вполне себе ровный асфальт, тут и наступает время пить чай, коровы за окном картинно пасутся на фоне лесо-степных красот, а на оштукатуренной стене сельпо пламенеет транспарант «Твое НЕТ в борьбе с коррупцией значит много!» Улыбнуться, пожать плечом, вообразить татарский народ, неистово борющийся с коррупцией.

Казань не совсем логично начинается Оренбургским трактом и гигантской инсталляцией из металла в форме буквы «М». Супермаркет «Эдельвейс» приветствует стандартным набором продуктов, разве что в хлебном отсеке толпится чак-чак – толерантный кивок ритейлера национальным традициям. Череда транспарантов загадочного содержания – «Бадминтон улучшает зрение», синим по желтому, дополняется внушительным корпусом центра бадминтона Казанского Федерального университета, и если у отдельно взятого университета такой человекоемкий центр бадминтона, то бадминтону на татарской земле страшно повезло. И теперь бадминтон не вот там — утро августа, лужайка на даче, гости родителей завтракают с вином и водкой, а вы с троюродной сестрой достаете старые ракетки и куролесите до тех пор, пока чья-то из мам не закричит «девочки, обедать», и ее голос будет пластаться над табачным дымом и грядками помидор.

Бадминтон улучшает. Огромное здание поликлиники – на целый квартал, на полквартала – для студенческой поликлиники, с размахом. Вот хрущевки, ровно такие, как во всех городах бывшего советского союза, только в Казани они напоминают фахверковые дома средневековой Германии – те самые, знаменитые, в темно-коричневом росчерке деревянных каркасов, соединенных под различными углами. Вложили денег, ведь каждое божие здание, и вокруг как-то слишком чисто, и повсюду знаки, запрещающие парковку, и никто не паркуется, куда-то девают свои автомобили, или, может быть, даже ходят пешком.

В центре удобно именно ходить, две улицы, Петербургская и Баумана, пешеходные, и обе ведут к Кремлю. Улица Петербургская сначала как-то удивляет – зачем пешеходной улице, казалось бы, имитация мостов в ее средней части, а затем, что здесь пытались воссоздать реку Мойку, гордость Санкт-Петербурга, чугунные перила присутствуют, и даже купол Исакиевского собора – в ненатуральную, конечно, величину. Окна затейливо изрисованы граффити – название местной футбольной команды (Рубин), три пузатые буквы «ЖБТ», неизвестно, что такое, «Света – тварь», бедная Света. Говорят, тут посносили уйму старинных домов, отказались от реставрации, и не всем местным жителям это нравится. Молодежи точно нравится; Казань – город юных, и трудно встретить на улице и в заведениях общепита кого-то старше 20 лет.

Молодые люди выглядят предельно эклектично: вот две ангельски красивые религиозные татарочки, сдвинув гладкие щеки, фотографируются с помощью селфи-палки на фальшивом мосту, а вот крепкая русская девушка, кровь с молоком, в тренировочных штанах и куртке с бахромой, искательно говорит в телефон: «Я не наезжаю, просто твой кофе уже покрылся льдом». Перед девушкой на лавке два картонных стакана, а ее пальцы прыгают – замерзла или сильно волнуется. Пусть бы замерзла. Гранд-отель «Kazan», отель «Татарстан», гигантский торговый центр «Кольцо», куча всего еще.

В любом незнакомом городе хочется определиться с направлением: куда — вверх, а куда — вниз. По отношению к реке, естественно, где река, туда – вниз, наоборот – вверх. Казанка, волжский неширокий приток, делит Казань на две неравные части, и если от площади Тукая идти к Кремлю, то вроде бы получается – вниз.

Площадь Тукая – загадочное место: носит имя поэта Габдуллы Тукая («Слышу я: призыв к намазу будит утреннюю рань. О, Казань, ты грусть и бодрость! Светозарная Казань!»), но гигантский памятник на ней — революционному деятелю Муллануру  Вахитову. Напротив, на лице Бутлерова – корпуса казанского  федерального университета и медицинского тоже, толпятся студенты, покупают в кулинарии эчпочмаки (40 рублей) и хорошенькие пирожки с тыквой (вообще 18).

Городские часы на чугунной ажурной ножке, вокруг светлого циферблата скачут неопределяемые герои тукаевских сказок. Под часами принято встречаться влюбленным, клишированный сюжет, но влюбленным пофиг на самобытность и право нации на самоопределение, влюбленные банальными прослыть не боятся, а встречаются себе и встречаются под часами. Пьют кофе, вынимают селфи-палки, Казань очень увлечена селфи-палками, регистрируют опоздания своих, нервничают, кричат в трубки: «Равиль, я сейчас спускаюсь в метро и уеду, куда глаза глядят», «Да,  это я, а что, ты еще кого-то кинула сегодня?», «Надеялась, что хоть этот вечер мы проведем без твоей мамы», а по-татарски что-то никто не кричит, где кривые ятаганы, где мохноногие свирепые лошадки, выбивающие копытом искры из черепов поверженного врага?

Улица Баумана – самая известная в городе улица, если присоединиться к любой экскурсии, то гиды заученно назовут ее «улицей длиной в четыре века» и «Казанским Арбатом», покажут балкон, откуда выступал Троцкий, русский драматический театр и памятник карете Екатерины Второй — именно она разрешила в 1767 году татарам строить каменные мечети и помогла в разработке проекта прямых улиц, а то что же это получается, сказала Екатерина Вторая, черт-те что, сплошь овраги, горы и пригорки, на карете не проедешь, а у меня карета новейшей разработки, с ременной передачей.

Роскошная гостиница «Шаляпин» (гостиница тут уже не первый век, и раньше называлась– «Сибирский двор»), колокольня Богоявленского собора рядом, туристы останавливаются и фотографируют друг друга, стараясь вместить храм целиком; редко кому удается. Первый старик Казани, по виду бездомный – пальто сумасшедшего с петлями распустившейся шерсти, спорная обувь, зато в ушах хорошенькие розовые наушники, и он бурно дирижирует обеими руками неслышной посторонним музыке.

Сплошь сувенирные лавки и едальни; в кофейне с венскими булочками и лучшим глинтвейном в ПФО (настоящий имбирь, палочки корицы, розовый перец) мальчик-официант на просьбу дать на минутку кубик для игры в кости извиняющимся голосом говорит: «но только у меня форма нестандартная», и протягивает филигранно выточенный кубик минимум на 36 граней.

Маленький магазин шляп, можно все примерить, а вот сфотографироваться – только за 50 рублей. Шляпы самых разных фасонов, от капоров образца начала прошлого века до вернувших «труб» с названием «хеппи». Труба «хеппи» хорошая, теплая, подходит для прогулок по осеннему времени. Местные жители торгуют на развалах магнитами, кружками  и сувенирными тарелками с видами, туристы мигрируют, вооруженные картами в мобильниках.

Парк Тысячелетия – его разбили совсем недавно, приурочив к 1000-ию города, в 2005 году. Поскольку парк молодой, он выглядит слегка лысоватым – деревья невысокие, не выше среднего мужчины, но зато их сажали разные политические деятели и просто известные в Казани люди. За кованую ограду вокруг парка можно прожить жизнь в долларах и евро, а в центре бьет фонтан в форме котла. (По преданию Казань построили в том месте, где вода в котле закипела без всякого огня). Собственно котел и периметр фонтана декорирован небольшими милыми зилантиками – драконами с крыльями. Это символ Казани, есть на гербе города, вот и тут тоже.

Правда, в конце октября фонтан уже не бьет, да и по аллеям, пересечение которых должно символизировать роль Казани в смычке востока и запада, никто не ходит. Холодно, пусто, молодые деревья с максимализмом подростков цепляются за последние листья, юные родители толкают перед собой массивную коляску на трех колесах, прячут лицо от ветра. Через дорогу (смычка востока и запада) разместилась ярмарка белорусских товаров, к продаже предлагается камчатская рыба, за прилавком красивый рослый татрин в феске. Казань, город-фьюжн.

Продолжение следует.

Фото: 116rusx.ucoz.ru/