Побывала тут в середине года о дегустации элитных чаев, где познакомилась с собственно чаеторговцем. Он предложил мне заполнить контентом его чаеторговый сайт. И я принялась за дело. Первый же текст чаеторговец мягко отверг, заметив, что рассчитывает на что-то более оптимистичное и уж точно не несколько трупов в финале. Ну ладно, долго ли добавить оптитмизму, подумала я и дописала в конце что-то типа: «Она открыла глаза и со счастьем поняла, что это был лишь сон». Ну, такой способ. Чаеторговец крякнул и еще более мягко сказал: «люди немедленно решат, что после чаепитий заполучат себе такие сны». Ах, виновата, ответила я и уныло побрела искать пути оптимизма.
Нет, это не зеленый чай, это – желтый чай. Есть и такой. Ты не слышала? Не удивительно. Называется – Серебряные иглы с горы Цзюнь Шань. Для его производства идут исключительно чайные почки.
Конечно, посмотри поближе, детка. Чем пахнет? Сухой травой, я бы сказала. Очень удачно, что этот чайник – почти прозрачный, здесь можно видеть, как почки разворачиваются, поднимаясь остриями вверх, затем опускаются на дно. Это происходит трижды. Но я все время путаю, сколько тебе лет, детка. Девятнадцать, что ж. Смотри на танец чайных листьев.
Девятнадцать. Как же так получилось, что ты три года уже не живешь дома? В общежитии у девочек… Наверное, нелегко приходится. Наверное, и место тебе с трудом выделили, как местной уроженке. Вообще не выделили?
То есть, ты числишься нелегалом фактически. Ах, дорогая моя, все понятно. Платила коменданту, что-то делала для него еще… Дополнительное. Это мужчина? Комендант, я спрашиваю, мужчина?
Женщина, комендантша, замечательно. Я что хочу сказать, в общежитии нравы простые. Даже если нет обязательств по отношению к коменданту, то много других искушений. Алкоголь, все эти вечеринки, а то еще с наркотиками, это известно. Я что хочу сказать, совершенно не обязательно, чтобы автором твоей беременности был Майкл. Майкл всегда был непростым мальчиком, трудным подростком, он не вырос и сейчас. Абсолютно тщедушное существо, я беспристрастно оцениваю. То, что к его имени присоединили отчество, ничего не значит. В сущности, на своих лекциях он занимается тем единственным, что умеет – болтает языком… Если ты думаешь, что он способен взять на себя ответственность за тебя, и за этого бедного младенца, ты ошибаешься. Майкл сам – бедный младенец, и ему надо менять подгузники и кормить с ложечки протертыми пюре. Кому, как ни матери это знать.
Он думал, что я сама буду возиться с тобой, детка, что приду в восторг от перспективы стать бабкой, но он ошибся. Я повторюсь: Майкл – абсолютное незрелое существо. Предлагаю тебе не терять времени, а присмотреться к другим ребятам, что тебя окружали. Я достаточно ясно изъясняюсь? Хорошо. Рада, что мы друг друга поняли. А морковку, детка, все-таки доешь.
Да, все листья опустились, сейчас снова начнут – подниматься.***
Тина ожидала ее у двери. Тина смотрела, как она натягивает сапоги, как надевает шапку, как поправляет перед зеркалом густую челку, распадающуюся посередине. Тина молча протянула ей конверт, она без замешательства вытряхнула оттуда купюры, пересчитала.
— Завтра – как обычно, а в следующий раз пусть Мария приходит, — наконец сказала Тина.
— Ладно, — пожала плечами она, — передам. Если домой не уедет, каникулы ведь.
— Я думаю, еще недели три мать продержится. Учитывая твой завтрашний визит. Не месяц ведь ваши каникулы. Так ты скажи Марии.
Она еще раз пожала плечами, потом кивнула.
— Тина, пусть завтра без моркови, а? – попросила жалобно, — я не могу терпеть эту морковь.
— Ничего страшного, — Тина смотрела строго, — подумаешь, морковь. Не говна же тебе в блюдечке подносят.
С этим нельзя было не согласиться. Она кивнула на прощанье, и через полминуты уже спускалась с лестницы, вела рукой по широким деревянным перилам. Завтра повторный визит, в ходе которого старуха передумает и позволит сыну Майклу, полгода назад удавившемуся шарфом на спинке кровати, признать ребенка беременной подруги — своим. Беременная подруга повесилась тогда несколькими часами раньше. Майкл и обнаружил ее, абсолютно голую – один Майклов лекционный галстук на шее, с уже заметно вздутым животом, будто бы пристально разглядывающую октябрьскую тьму в окне. Да только она не разглядывала тьму, такие дела.
А Майкл спешил, не сообразил правильно вывязать себе узел, говорили потом. Да только какая разница.
Она снова пожала плечами. Точно – никакой. Пусть в следующем месяце подзаработает Мария, Мария все равно должна ей сто баксов, как раз отдаст. Перед глазами возносились золотистые чайные почки, нерожденные листья.
