Лина, — сказала Люся старшей дочери. Дочь смотрела фильм, приблизив длинный фамильный нос к монитору. Зрение у дочери тоже было фамильно ослабленным.
— Что, — ответила дочь без интереса.
— Лина, я сейчас ухожу. Ну, минут через сорок. А ты пропылесось, пожалуйста, и чтобы во всех комнатах. И накорми кота.
— Пусть твой сын пропылесосит, — Лина прибавила звук, — я сегодня мусор выносила. И вообще, у меня много уроков. Видишь, я занимаюсь!
Вижу, — ответила Люся. Закрыла дверь в дочерину комнату. На воспитательные моменты настроения не было. Люся волновалась, очень волновалась. На свидания она не ходила давно. И на «не свидания», как сказал Петр, тоже. Вообще, из всех мест в городе Люся ходила только на работу, в магазины и домой. С тех пор, как ее муж объявил себя эмоциональным банкротом и переехал в соседнюю комнату, она перестала посещать в его компании общих приятелей, а личные подруги приходили в гости сами. Подруги однообразно говорили Люсе: тупишь дома, хорош тупить дома, ты опять тупишь дома?
— Слово года, — недовольно отметила Люся вслух. Кот посмотрел на нее удивленно. Это был обыкновенный кот. Люся усыновила его пару лет назад, кот приблудился откуда-то и орал в подъезде. Он выглядел уже взрослым, породы не имел, но на физиономию был хорош и уютно полосат. Сначала все собирались его как-то назвать, а потом – забыли. Он отзывался на любое имя. Предпочитал женские.
За дверью в мужниной комнате было тихо. Скорее всего, муж вообще отсутствовал. Люся принялась строгать салат семьи.
Муж иногда навещал с разноплановыми целями свою коллегу по службе. Люся утверждала, что коллега напоминает козу. «Это с твоей точки зрения, — отвечал муж, — а вот с ее точки зрения, она совершенно на козу не похожа».
Люсю муж называл – Маргарита Хоботова, это придумалось как-то случайно, но метко, учитывая нюансы их раздельно-совместной жизни. Она отвечала ему «тайным эротоманом», но в целом их отношения не были плохими. Люся готовила, муж решал сантехнические вопросы, они обсуждали события дня и могли даже выпить, например, вина. Иногда заглядывала коллега по службе (Коза), с инспекцией. Она составляла свое мнение о ситуации в целом, могла выпить чашку чая. К чаю она неизменно добавляла выуженные из сумки бисквитные пирожные в розовой глазури, съедала два. Коза не была подлой разлучницей, как-то она помогла Люсе в окрашивании волос – наносила краску сзади и за ушами. Вот эти самые места за ушами всегда страдают от недостатка краски. «Мне кажется, — сказала она, чиркая старой зубной щеткой по Люсиной голове, — я от твоего мужа ничего не добьюсь…»
«Не знаю, — оптимистично ответила Люся, — попробовать-то можно». «Да я уж второй год пробую, — вскричала Коза, — надоело уже!..»
С козой Козу роднили широко посаженные глаза, чуть навыкате и общая трепетность в движениях. Люся на всякий случай постучала в комнату мужа. Ответа не было. Вспомнила, что не видела его со вчерашнего утра. Обругала себя за невнимательность и спросила дочь:
— Лина, а где папа?
— Мам, ты что? – дочь нажала на «паузу» и неодобрительно цокнула языком, — совсем? Папа в Челябинске.
— Да? –удивилась Люся, — а что он там делает?
— Не знаю, — Лина посмотрела в темное окно, — агрегат запускает. Что ли. Или наоборот.
— Что наоборот.
— Останавливает.
— Ага, — Люся кивнула, — вот теперь вопросов нет. Останавливает агрегат.
Дочь засмеялась и возобновила просмотр. На экране ходили в хорошем темпе молодые люди.
Смс-кой пискнул телефон. Люся нетерпеливо открыла сообщение. «Скидка 30% на горнолыжные и сноубордические костюмы», — написал ей спортивный магазин. Кот потерся плечом о ее лодыжку.
— Сейчас, маленький, — пообещала Люся, — накормлю.
— Мама, — строго сказала дочь, выглядывая из комнаты головой и частью плеча, — а куда ты вообще собралась. Вообще-то вечер. Вообще-то, матери по-вечерам сидят дома со своими детьми. Они готовят им различные блюда, читают вслух произведения классических авторов.
— Лина, ты бессовестная. Я приготовила вам различных блюд. Произведения классических авторов ты способна прочитать сама.
— А твой сын?
— И твой брат способен прочитать сам. Произведения классических авторов.
— Способен! – вскричала дочь, — но не будет. Детей надо принуждать. К прочтению произведений.
Люся замахала руками, дочерина голова втянулась обратно вместе с плечами. Люся выдохнула и протянула руку за косметичкой. Что-то надо было сделать с лицом. «Для начала, наложить тональную основу», — сказала Люся с интонацией сетевого продавца косметики «Avon». Тональной основы в косметичке не обнаружилось. Нет, конечно, Люся не выходила на работу и в магазины без скромного макияжа, но обычно он ограничивался приглаживанием бровей.
— Какой-то ад! – сказала она опять вслух. Кот пугливо прижал уши и вышел вон, забыв о заслуженном ужине. Люся поднялась на цыпочки и прокралась в ванную. Там на синих веревках повисли простыни, а на полке близ раковины покоилась косметическая коллекция дочери. Дочь не любила, когда кто-то вторгался в коллекционные недра, но надо же было раздобыть тональную основу.
Люся плотно прикрыла дверь, для верности защелкнула замок. Посмотрела на себя в зеркало.
— Ничего страшного, — успокоила испуганное отражение, — мы сейчас все это загримируем, как следует.
— Мама, — постучала в дверь дочь, — мама, выйди, пожалуйста.
— Ну что.
— Выйди.
— Это так срочно?
— Да! Да! – дочь явно приплясывала на месте от нетерпения. Люся вышла, стыдливо прикрывая ладонью недоделанный глаз.
— Мама, — лицо дочери стало торжественным, — время расставляет все на свои места.
Люся слушала. Откуда-то пришел сын, мрачно волоча за собой наушники.
— И вот я сделала свой выбор! – голос дочери взметнулся, — я поняла, какую собаку по-настоящему хочу. Долматинца!
— Сто одного? — банально спросила Люся.
— Хватит шуток! – дочь обиделась и ушла. Сын последовал за ней. Обронил наушники. Вернулся, недовольно поднял. Люся горестно обратилась к зеркалу вновь. Морщины под правым глазом напоминали развитую корневую систему какого-нибудь растения. Под левым – тоже. Жестковатые от краски волосы горбились надо лбом странноватой челкой. Верхнюю губу Люся порезала сегодня, слизывая излишки масла с банки шпрот. Ранка выглядела неприятно и казалась чем-то другим. Не ранкой от вспоротой консервной банки.
— Уродка, — сказала себе Люся спокойно.
Она не была, конечно, совсем уж уродливой. Петр тоже обратил на это внимание. Он опоздал на несколько минут. Примерно на десять, и Люся притоптывала на месте, напевая про себя бодрую русифицированную «макарену»: Чао, мучачос кокодрила-гамадрила, аста маньяна макароны и текила…»
— Черт, — поздоровался Петр, — простите меня. Я с охранником на парковке ругался.
— Зачем, — скупо улыбнулась Люся холодными губами.
— Ну а как с ним не поругаться, — пожаловался Петр, — если он такой идиот.
— Идиот? – зачем-то переспросила Люся.
— Абсолютный, — кивнул Петр, — но бог с ним. Это и есть ваши недостаточно итальянские сапоги?
Люся посмотрела на свою ногу в соломенно-желтом ботинке, напоминающем обувь американского солдата.
— Ну, в общем да, — ответила она, а Петр засмеялся. Они сделали маленькие шаги по направлению друг к другу. Реальные шаги, по расчищенной тротуарной плитке, а не в смысле душевных порывов.
— Пойдемте, — Петр толкнул от себя массивную дверь из стекла. Стекло было украшено витражом – панорама какого-то города, небоскребы в профиль, дуги мостов, обязательная река, деревья отсутствуют.
— Добрый вечер, — сказал охранник и склонил голову. У него было две макушки.
— Привет, — сказал Петр.
— Здравствуйте, — сказала Люся, снимая пальто. Петр принял его и сдал в гардероб. Гардеробщик, милый парень, весело сказал:
— За потерянный номерок – штраф пятьсот рублей.
— Пошути еще, — ответил Петр.
— С vip-клиентов – тысяча, — продолжил милый парень, — а с особых – две.
Петр щелкнул его по носу.
«Однако», — подумала Люся. И принялась рассматривать клуб. Это было большое помещение, в центре островом размещалась барная стойка с непременными табуретами. Табуреты выглядели неприступно и сияли никелированными частями. В данный момент они пустовали. Несколько красивых девушек с длинными прямыми волосами разговаривали с барменами. Барменов было четверо. Один действительно крутил в руках шейкер. Звучала громкая музыка бодрого ритма. Наикрасивейшая девушка низко рассмеялась и подошла к Петру.
— Рада видеть, — сообщила она доверительно, — как ты?
— Все в порядке, — ответил Петр, — сессию сдала?
Девушка пожала плечами:
— Давно уже. Ты же знаешь, там папа рулит…
— Знаю папу, — кивнул Петр и тронул Люся за локоть. Девушка осмотрела Люсю со всем вниманием. Красиво приподняла бровь. Получился геометрически выверенный и немного трагичный излом. Люся с трудом отвела взгляд от ее лица, перламутрово блестящего. Переместила взгляд в сторону.
В правой части располагались круглые столики, мягкие на вид диваны. Левее – кресла-мешки, что-то еще на полу, подушки?
Небольшой подиум, рядом – длинный стол с аппаратурой, ди-джейское рабочее место, догадалась Люся. Потолок зеркальный. Стены фрагментами – тоже зеркальные. Люся выпрямила спину и одернула майку.
— Что будем пить, — спросил Петр.
— Джин с тоником, — сказала Люся. Диванчик оказался мягким и не кожаным. Почему-то это ее обрадовало. Джин с тоником приятно пах можжевельником. Крупно нарубленный лед хрустел на зубах. Люся от волнения сгрызла кусок. Петр спросил с интересом:
— Может быть, принесу отдельно?
— Что?
— Льда.
— Не надо, — Люся независимо посмотрела по сторонам.
К ним приближались две дамы. Одна в плотных колготках в белый горох и черном пиджаке с поясом. На голове – небольшая шляпка. Вторая в кожаных брюках и кружевном лифчике, надетом сверху белой рубашки, вокруг головы – коса, по моде украинских политиков.
— Петруша, — нежно протянула гороховая, — какая встреча. Я бы выпила пина-колады.
— А я водки, — добавила носительница косы, — двойную, только не бери русский стандарт, от него сохнет во рту…
— И познакомь нас с девушкой, — гороховая чуть присела на слове «девушка», давая понять, что никто тут никакая не девушка, просто она очень вежлива.
— Знакомьтесь, — Петр улыбнулся, — Люся. Люся, это Даша и Уля.
— Я — Даша, — кивнула носительница косы.
— Ха-ха, — рассмеялась почему-то Уля, передернув плечами. Дамы расположились напротив Люси.
— Сегодня массаж лица брала, испанский, — поделилась Уля, осторожно обрисовывая пальцами контуры своего подбородка. –
Что-то волшебное! Сорок минут, прекрасный мастер, я просто ощущала, как нормализуется лимфодренаж…
Люся одним глотком допила коктейль.
художник: nicoletta ceccoli
