Вы только не подумайте лишнего, но раз уж в Самару съехались для объединения библиотекари всех стран, то самый лучший тон — говорить о книгах. Рассказывать, какие именно книги сделали из вас человека, а вот еще в Англии несколько лет назад был случай, когда десятью томами телефонных справочников «желтые страницы» убили строительного подрядчика, неприятного человека. Выложив на стойку, например, бара зачитанный томик Кафки, вы позиционируете себя человеком в исканиях, а если хохочете над Зощенко, то всем сразу ясно — искания закончены. Нет такой ситуации, когда книга была бы полностью бесполезна, и речь даже не об отсохших диванных ножках.
Нет ничего точнее, чем гадание на книгах – это такое верное гадание, когда человек задумывает какой-нибудь вопрос, обращает его к мирозданию и ноосфере, а сам тем временем разламывает заветный том на какой-либо странице и тычет пальцем в хорошенькие ровные строчки. И читает совет, пожелание или предостережение, что обращает к нему мироздание. Или ноосфера. Или вот некоторые называют это – целесообразность вещей.
Тут важно выбрать хорошую, правильную книгу. Долгое время такой для меня и моих пытливых подруг служила «Поднятая целина». Точнее, сначала все дружно выбрали «Опасные связи», а потом от Шодерло де Лакло отказались в пользу этой самой Целины. Не спрашивайте меня, почему. Жизнь сурово показала, что Шолохов чаще оказывается прав, а Шодерло зачастую врет. Загадывается вопрос: а пригласит ли меня ЭнЭн на второе свидание? И метод литературного тыка дает незамедлительно ответ: «Мы, граждане, сами привыкли врагов пролетариата ставить на колени. И мы их поставим. — И поставим в мировом масштабе! – снова вмешался Нагульнов». Все предельно ясно, и судьба ЭнЭна на ближайшее время по-социальному справедливо определена Шолоховым.
Или вот «Золотой теленок». Серьезная книга. Ее можно использовать гораздо шире, чем простецкие заговоры на любовь и дружбу, пусть порой сложно трактовать цитаты вроде «Разве вы не видите, товарищ, что я закусываю? — сказал служащий, с негодованием отвернувшись от Балаганова». Сидишь и соображаешь, что бы это могло означать, применительно к возможному повышению гонорара в таком-то издании. Приходишь к выводу, что нет, не повысят.
Великолепны перспективы Золотого теленка! Взять хотя бы начало. Самое начало, которое помнят все: «Пешеходов надо любить. Пешеходы составляют большую часть человечества. Мало того — лучшую его часть. Пешеходы создали мир. Это они построили города, возвели многоэтажные здания, провели канализацию и водопровод, замостили улицы и осветили их электрическими лампами… Надо заметить, что автомобиль тоже был изобретен пешеходом. Но автомобилисты об этом как-то сразу забыли. Кротких и умных пешеходов стали давить».
Если бы Эзоп написал что-нибудь в этом духе, его бы тут же лишили звания носителя эзопова языка. Потому что это же настолько про нас, пешеходов, и про них – структуры власти, что куда уж больше. Но главное! По Золотому теленку можно предсказывать будущее. Знайте, что стоит вам несколько раз с выражением прочесть отрывок про Васисуалия Лоханкина, как назавтра депутат Сивиркин выступит с очередной законотворческой инициативой, направленной на возрождение посконности и против абортов.
«Жена подумала, вздела на белое невыпеченное плечо свалившуюся бретельку и вдруг заголосила.
— Ты не смеешь так говорить о Птибурдукове! Он выше тебя!
Этого Лоханкин не снес. Он дернулся, словно электрический разряд пробил его во всю длину, от подтяжек до зеленых карпеток.
— Ты самка, Варвара, — тягуче заныл он. — Ты публичная девка!
— Васисуалий, ты дурак! — спокойно ответила жена.
— Волчица ты, — продолжал Лоханкин в том же тягучем тоне. — Тебя я презираю. К любовнику уходишь от меня. К Птибурдукову от меня уходишь. К ничтожному Птибурдукову нынче ты, мерзкая, уходишь от меня. Так вот к кому ты от меня уходишь! Ты похоти предаться хочешь с ним. Волчица старая и мерзкая притом».
Прекрасен Швейк, точнее сказать — Ярослав Гашек, он никогда не ошибается. Я только прошу не увлекаться страницами с описанием прелестного путешествия Швейка с фельдкуратом Отто Кацем в пролетке — ну, когда Швейк сопровождал фельдкурата домой.
«Уже третий день Швейк служил в денщиках у фельдкурата Отто Каца и за это время видел его только один раз. На третий день пришел денщик поручика Гельмиха и сказал Швейку, чтобы тот шелк ним за фельдкуратом.
По дороге денщик рассказал Швейку, что фельдкурат поссорился с поручиком Гельмихом и разбил пианино. Фельдкурат в доску пьян и не хочет идти домой, а поручик Гельмих, тоже пьяный, все-таки выкинул его на лестницу, и тот сидит у двери на полу и дремлет».
Не надо, повторяю, увлекаться этим эпизодом, а то кругом рабочая неделя, время творить, созидать и сдавать детские экзамены, а вы тут себе такое нагадаете.
«Швейк приподнял фельдкурата и прислонил его к стене.
Фельдкурат шатался из стороны в сторону, наваливался на Швейка и все время повторял, глупо улыбаясь:
— Я у вас сейчас упаду…
Наконец Швейку удалось прислонить его к стене, но в этом новом положении фельдкурат опять задремал.
Швейк разбудил его.
— Что вам угодно?— спросил фельдкурат, делая тщетную попытку съехать по стене и сесть на пол».
И небольшой эксперимент в финале. Отыщите любую книгу в радиусе трех метров вокруг себя. Откройте на пятидесятой странице, седьмая строчка сверху. Читайте. Такой ваш прогноз на сегодняшний день. У меня получилось вот что: «Итак, даже почтальон Пата принесли в жертву на алтарь прогресса». Дневники Адриана Моула мне попались. Теперь вот думаю.
А что у вас?
