Хватай всех, а там разберемся…

Ленинский районный суд города Самары, продлил срок содержания под домашним арестом директора молодежного театра «Лайт» Михаила Ушакова до 17 марта. Один из видных общественных деятелей города, поставивший не один десяток спектаклей и воспитавший сотни волонтеров, продолжает носить электронный браслет на щиколотке вот уже почти пять месяцев, со дня ареста — 16 сентября прошлого года. Ему запрещено покидать пределы жилого помещения (за исключением посещения прокуратуры и суда по повесткам), пользоваться телефоном (за исключением вызова экстренных служб), общаться с любыми лицами (за исключением ближайших родственников и адвоката). Выходить в сеть интернет тоже нельзя.

Напомним, что Ушаков сейчас проходит как один из обвиняемых в деле о мошенничестве, хотя изначально следователи предлагали ему статус свидетеля в деле в обмен на обвинительные показания на других участников дела. По официальной версии предварительного следствия, с 13 февраля 2012 г. по март 2013 г. неизвестные обманным путем похитили у корпорации «Роснефть» более чем 106 миллионов рублей. Эти деньги были переведены на расчетный счет АНО «Молодежный театр «Лайт».

Основанием для перевода денег на счет учреждения стал договор между организациями, а также отчет о якобы выполненных работах по нему. Оба документа следствие признало фиктивными. Первым фигурантом дела стал директор театра Михаил Ушаков, так как, по словам следователей, именно он подписывал документы, связанные с деньгами. Ушакову предъявили обвинения в мошенничестве в особо крупном размере и посадили под домашний арест. При этом правоохранители считают, что к разработке мошеннической схемы он не имеет отношения.

Позже выяснилось, что к преступлению причастны учредители театра «Лайт» и бенефициары группы компаний «Twin media», братья-близнецы Алексей и Андрей Зуевы. В настоящее время один из обвиняемых заключен под стражу, а второй находится под домашним арестом. Им также предъявлено обвинение в мошенничестве. По данным следствия, Зуевы оставили себе из похищенных средств около 24 миллиона рублей. Куда делись остальные 80 миллионов — следствие не может найти ответа. Зачем и почему под домашним арестом продолжает находиться Михаил Ушаков, мы пытались узнать у его адвоката, Владимира Рахманова.

— Что собственно произошло сегодня? И что будет дальше с делом Ушакова?

— Ленинский районный суд рассмотрел ходатайство следствия о продлении срока содержания под домашним арестом Михаила Ушакова до 16 марта текущего года. Судья Екатерина Баринова это ходатайство удовлетворила. На наш взгляд, по надуманным основаниям. И на основе предположений следствия продлила срок домашнего ареста. Сейчас мы с Михаилом будем в установленный законом срок обжаловать это постановление в апелляционном порядке в Самарском областном суде. Надеемся, что тот внемлет нашим доводам более адекватно, нежели судья Баринова, которая на наш взгляд является в данной ситуации заинтересованным лицом.

— А в чем заинтересованность?

— Я не склонен говорить в данном случае о какой-то коррупционной составляющей — у меня для этого нет доводов и оснований. Но полагаю, что решение о продлении ареста было принято исходя из того, что у судьи Бариновой сложилась определенная позиция по делу, определенное мнение об Ушакове. Она неоднократно принимала решения не в его пользу при избрании меры пресечения в виде домашнего ареста и при его продлении. И соответственно ожидать от нее принятие иного решения сегодня было достаточно сложно. Более того, я думаю, что действия судьи свидетельствуют о наличии явного обвинительного уклона, явной аффилированности следствию в плане поддержания его доводов. Ну и потом в ходе судебного заседания мы заявляли ходатайство об ее отводе, в котором указали, что эта судья не может рассматривать данное дело в силу объективных причин связанных с ее позицией, как-то то, что ранее она являлась работником прокуратуры и неоднократно выступала на стороне обвинения. К тому же наличие у нее связей в следственном комитете, в виде ее супруга. При таких обстоятельствах мы полагаем, что это решение о продление ареста Ушакова абсолютно незаконное, немотивированное и не на чем не основанное. Остается надеяться, что областной суд учтет эти доводы.

— Мне показалось, что судья Баринова увидев сегодня в зале заседания такое количество пришедших поддержать Мишу Ушакова, что называется, чуть не «дрогнула»?

— Ну дрогнула или не дрогнула, а к сожалению мы видим результат, то решение, которое она приняла. Желание не выйти за рамки судебной системы принятия решения по уголовным делам которая сегодня складывается не в пользу обвиняемых не позволило судье принять решение которое она могла бы принять как человек… Но система диктует свои негласные правила. И соответственно ожидать от нее подвижки в позиции достаточно сложно

— А такое вообще бывает, чтобы например, судья три раза сказал «нет» ходатайству, а на четвертый раз «да»?

— Бывает, и как раз случай Ушакова подходит. Подобное изменение решений суда случается, когда человек находится в определенной мере пресечения, но с ним никаких следственных действий не проводится. Он «тупо сидит», его не вызывают, ни о чем не спрашивают — следствию он не интересен, но тем не менее его продолжают держать в этой строгости меры пресечения. Оценить необходимость содержания Ушакова в условиях домашнего ареста иначе, как средство психологического давления трудно. У Михаила изъят паспорт, он не может никуда выехать, ни купить какие-либо билеты. Зачем его держать под арестом не понятно. Но вообще решение суда о послабления режима возможно, и даже на практике это случается, особенно по делам экономической направленности, каким является

— Что это было за «шоу», которое устроили оперативники Следственного комитета после заседания суда, когда стали увозить к себе на беседу людей пришедших на суд, чтобы поддержать Михаила Ушакова?

Я так предполагаю, что следователь дал оперативным сотрудникам поручение о допросе каких-то лиц, пришедших на суд. Думаю, что это можно также расценивать как элемент психологического давления, попытка своими волюнтаристскими решениями запугать людей, которые могут иметь с Мишей какие-то отношения.

Откуда у оперативников вообще такой приступ рвения в работе? Почему они стали требовать у журналистов документы, подтверждающие их статус?Я полагаю, что оперативникам нужно было просто выяснить круг лиц, которые пришли на суд поддержать Ушакова. Им было интересно в первую очередь именно это. А то, что оперативники стали откровенно третировать журналистов, то это объясняется желанием воспрепятствовать освещению событий вокруг дела Ушакова. Это психологический ход со стороны следствия, который лаконично можно выразить как «Ша! Низзя! Мы здесь рулим и никто не вправе высказывать своих суждений относительно хода расследования». Они не хотят привлекать излишнее внимание общества к делу. И думаю, что присутствие большого количества друзей Миши и журналистов несколько испугало следствие. Я думаю, это объясняется желанием скрыть тот фарс, который творится вокруг расследования.

Речь Михаила Ушакова на заседании Ленинского районного суда 29 января: «В ходатайстве следователя сегодня, как и два месяца назад и четыре месяца назад, указывается один и тот же факт — со слов бухгалтера Бугровой — о том, что в результате аферы я получил один миллион рублей. Самое интересное, что Бугрова таких слов даже не говорила, я это знаю, поскольку внимательно читал материалы, предоставленные следователем. И в этих материалах Бугрова сообщает о том, она внесла по просьбе Зуева в свою тетрадку информацию о передаче мне миллиона рублей.

Это как говорится «две большие разницы»! Одно дело утверждать факт получения денег, и совсем другое упомянуть только факт записи. И выдавать одно за другое — это самая настоящая дезинформация. Я совершенно не отрицаю подлинность своих подписей поставленных под документами, но я не могу признать ту подпись, которую я не ставил. Да, я поставил подписи на платежных документах и отнес их в банк. Другой вопрос, что в обвинении сказано, будто бы я подготовил отчетное письмо от 10 января, когда меня не было ни в Самаре, ни в России — я находился в тот момент в Шри-Ланке. Я посмотрел на это письмо и спросил у следствия — у вас есть оригинал? Я так понимаю, его до сих пор нет.

Корпорация «Роснефть» не предоставляет оригинал этого письма. О чем это говорит? Что его у них и нет. Я сразу заявил следствию, что на копии подпись не является подлинной — это скан-копия или факсимиле. Поэтому говорить, что я в чем-то мошеннически пытался убедить «Роснефть», — это просто ерунда! Это неправда. Если такая компания как «Роснефть» просто взяла и перечислила театру «Лайт» 106 миллионов рублей, будучи мотивированны только моим письмом, оригинала которого у них при этом еще и не осталось, то вот ведь какие невменяемые люди там оказывается работают! Еще у меня вопрос — а где, собственно, моя роль в ходатайстве следствия, которое просит продлить мой домашний арест?

Да, я понял, что планируется провести графологическую экспертизу. Но ведь со мной никаких следственных действий не ведется. Я тупо сижу дома, от звонка до звонка, когда меня вызывают в очередной суд — в апелляционный или опять к вам в районный. То что я за все время ареста всего лишь один раз съездил и опознал свои подписи под документами, которые я и так не отрицаю — это не похоже на какую-либо вменяемую активность со стороны следствия. Получается, что данная мера пресечения(домашний арест) это не что иное как способ давления на меня. В день, когда меня задержали — 16сентября, мне сразу предложили: «иди свидетелем по этому делу, дай нам конкретные показания против Зуевых». Господин Корязин, начальник вот этих двух присутствующих здесь на суде, оперативников следствия прямым текстом мне сказал «давай нам конкретные сведения, показания, которые мы тебе сейчас говорим и пойдешь свидетелем». То есть если перевести на русский язык: стань сволочью и гуляй свободно.

Я заявил: извините, но я таких фактов не знаю. Карязин ответил, что не верит мне. Затем следователь повторил то же самое: давай сведения или мы тебя засадим. Даже уточнил, что для начала на пять месяцев упекут, а потом посмотрим… И вот в реальности под арестом я уже нахожусь пять месяцев, а следствие видимо по прежнему все «смотрит»… Дальше господин Карязин приходил ко мне домой и повторял свое предложение. Оперативник Аношкин пытался играть в «плохого полицейского». Он рассказывал, как мне будет плохо, как моя жизнь не сложится и многое другое. В данный момент следствию очень удобно лишить меня всего: Интернета, телефона, общения с близкими людьми. Но если следователь боится, что я убегу то, как это мешает посещать меня моей крестной? А мне это запретили, т.к. она по закону не является близким родственником.

Как могут помешать следствию друзья, которые хотят посещать меня находящегося под домашним арестом? Но, конечно, следствию выгоднее меня максимально изолировать, ведь в такой ситуации сложнее. Вот это метод которым от меня добиваются выгодных следствию показаний. Единственный вопрос, заданный мне следователем за эти пять месяцев, дословно звучит так: «у вас есть что-нибудь еще сказать?» — я разумеется ответил «нет, но спросите меня что-нибудь конкретно». Но разговор на этом был завершен. И поэтому, каждый раз, когда мы просим суд как-то смягчить условия меры пресечения — например, дать мне возможность прогулок, разрешить встречи с близкими, хотя бы, в пределах моей квартиры, возможность пользоваться Интернетом. Ну, ведь не утеку же я за границу пользуясь сетью?

И к тому же доводы следствия, что при послаблении режима, я могу оказать давление на свидетелей — просто абсурдны. Неужели если бы мне было необходимо, то я не мог бы оказать давление через своего адвоката? И я делаю вывод, что следствие с помощью вас, уважаемая судья, и с помощью своих методов пытаются через давление добиться от меня показаний на Зуевых. Видимо, ну никак у них не клеиться дело без этих показаний. Ну, не связываются в одну логическую цепочку Зуевы, Бугрова и Ушаков. На данный момент я не вижу никакой другой логики в судебных запретах.

Сегодня в ходатайстве следствия было сказано, что я могу оказать давление на сотрудников театра «Лайт». Это же звучало на заседаниях суда и два месяца и четыре месяца назад. Можно ли, наконец, понять на кого, на каких же именно сотрудников я могу это сделать? И почему за пять месяцев следователи ни разу даже не провели беседу с ними? Ни одного сотрудника не пригласили!

Еще один важный момент — когда пять месяцев назад меня в первый раз заключили под домашний арест, то мотивировка следствия была в том что «Ушаков может скрыться в Таиланд». Но как, простите, если у меня сразу же отобрали загранпаспорт? Может в трюме подводной лодки? Почему именно Таиланд? Аргументация была потрясающей

Я не верю в то, что сейчас делает следствие — оно утверждает, что плохой Ушаков умудрился украсть 106 миллионов рублей у компании «Роснефть». Без официального запроса (потому что пока следствию предоставлена только скан-копия документа), без необходимых десятков согласований с юридическим отделом и отделом безопасности компании. И меня еще обвиняют, что я придумал эту махинацию.

Простите, но компания «Роснефть» мне подписала акт выполненных работ. Либо они дураки, либо тут что-то нечисто, и компания сама отмывает собственные деньги. Ровно пять месяцев назад я это и заявил следствию. Тем более остался вопрос — где оставшиеся 70 миллионов, следы которых до сих пор не могут найти? Вроде бы я слышал, что у Зуевых нашли какие-то 30 миллионов. А куда ушли остальные деньги?

Но следователь мне ответил, что «Роснефть» — хорошие ребята, «я ездил к ним несколько раз уже и признал их потерпевшими». Вопрос у меня к следствию — конечно, надо кого-то поймать, но неужели кишка тонка провести работу с «Роснефтью» и найти недостающие документы по которым делались выплаты? Но, конечно, ведь следователям удобнее продолжать держать под арестом Ушакова, не проводя с ним никаких следственных действий и не вызывая на допросы. Гораздо проще делать вид, что идет следствие, чем проводить его по-настоящему! И во всем этом балаганчике у меня самая печальная роль. Но главное, что за счет налогоплатильщиков и в том числе моих налогов получают зарплату вы, уважаемая судья, занимаетесь профанацией следствия по данному делу и судебной власти вообще.

В итоге, если исходить из объективных данных, то сейчас меня держат под домашним арестом только из-за записи в тетрадке о том, что я получил миллион рублей. Но где он? Почему следствие не может найти его? Ведь точно так же можно посалить человека, если ему прислали СМС-ку «ты получил миллион»? Все это и смешно и грустно…

У меня есть простое желание: не быть как сейчас на иждивении родителей, а самому зарабатывать деньги. К тому же у меня есть потребность, как и раньше, заниматься общественной деятельностью. Да и просто вырваться из изоляции, так как находится в четырех стенах вредно для здоровья. Хочу быть с Вами честным — я не верю, уважаемая судья, в Ваше положительное решение для меня. Я не сомневаюсь, что если следствие ничего не сможет найти, то снова продлят мой арест. Но я очень желаю получить ля себя просто физическую свободу: гулять по мокрому снегу, ходить в парк, встретиться с близкими мне людьми, и выстроить свои семейные отношения — всему этому домашний арест мне просто мешает».