Великая река течет рядом с нами, и мы ее даже не замечаем. Хотя Волга и сейчас очень много значит для губернии. Отношение к Волге как чему-то неизменному романтично, но необоснованно. У реки очень много проблем. И это наши проблемы. Волга мелеет, вода становится хуже. Если не обращать на это внимания сегодня, завтра может случиться катастрофа.
О проблемах Волги мы поговорили с доктором технических наук Владимиром Анатольевичем Селезнёвым – зав. лабораторией мониторинга водных объектов Института экологии Волжского бассейна РАН. — Существует такая точка зрения: равнинные водохранилища – это вообще история скорее идеологического, пропагандистского свойства. Считалось, что это чуть ли не бесплатная электроэнергия, и вдруг выясняется, что ущерб от них перекрывает экономические выгоды.
Владимир Селезнёв: -Вообще, во всём мире не приветствуется создание водохранилищ на равнинных реках. Это огромные территории затопления, подтопления. Это только наша страна, имеющая такие земельные богатства, может себе позволить так бездарно использовать свои территории. Второе. Каскад волжских водохранилищ особой энергетической значимости не имеет. Он в основном работает для срезки пиковых нагрузок. Но когда всё это затевалось – я имею в виду план ГОЭЛРО и т.д., – тогда это было необходимо, без этого совершенно невозможно было бы развивать народное хозяйство. Ну, а сейчас мы уже толком ничего изменить не можем. Да, водохранилища на Волге сейчас начинают приносить больше вреда, чем пользы.
Есть люди, предлагающие спустить водохранилища. Обсуждать эту идею, я считаю, бессмысленно.
Создание водохранилищ на Волге привело к изменению экологического статуса водоёма. Замедлилось движение воды. Волга стала похожа больше на озеро, чем на реку. Началась перестройка всей экосистемы. И негативное последствие – резкое увеличение биомассы сине-зелёных водорослей, или цианобактерий (т.н. цветение воды). А последствия самые неблагоприятные. Это приводит к резкому ухудшению качества воды. Волга является источником водоснабжения более чем 50% населения России. Возникают серьёзные проблемы в связи со снабжением населения питьевой водой, я уж не говорю про промышленность, сельское хозяйство и т.д. Требуются огромные средства, чтобы эту воду приводить в соответствие с требованиями качества. В нашей стране развитие системы водоподготовки всегда было на не очень высоком уровне, всегда финансировалось по остаточному принципу. Сейчас качество воды становится всё хуже и хуже, требуется всё больше денег вкладывать в доочистку воды. Эти аспекты при создании ГЭС никто и не просчитывал.
В Европе, США, Канаде в своё время очень много занимались оценкой негативного влияния цветения воды на ее качество. В этом направлении проведено много исследований, которые со всей объективностью доказали: в процессе цветения воды выделяется огромное количество токсинов. На сегодняшний день у нас в стране исследований в этом направлении проводится очень мало. А если говорить о системе водоподготовки, то мы к этой проблеме даже ещё не подошли. И вот 2010 год показал, что если всё будет развиваться в этом направлении – я имею в виду глобальное потепление климата, – проблема цветения водохранилищ и ухудшения качества воды будет всё больше увеличиваться. А значит, потребуются огромные дополнительные средства.
— Какую роль в загрязнении Волги играют сбросы бытовых сточных вод, сельскохозяйственных отходов?
Когда в институте в 90-е годы начали детально исследовать качество воды в Волге, мы имели дело с совершенно другими проблемами. Боялись излишнего загрязнения нефтепродуктами, фенолом. Тяжёлыми металлами. Результаты наших последних исследований выдвигают на первый план совсем иные проблемы – органические загрязнения Волги. В большей степени это связано с цветением воды в летний период.
Управлять этими процессами мы, к сожалению, не можем. Мы знаем, что сейчас на Волге достаточно населённых пунктов, в т.ч. и городов, которые сбрасывают неочищенные коммунальные сточные воды, серьёзно увеличивающие процесс эвтрофирования (цветения) водоёмов. Денег на реконструкцию очистных сооружений сейчас практически не выделяется. Или выделяется крайне недостаточно. В Волгу поступает огромное количество фосфатов. А наши исследования показывают, что фосфаты оказывают решающее воздействие на увеличение процесса эвтрофирования.
— Ведёт ли понижение уровня воды к резкому увеличению концентрации токсинов?
— После 2010 года прошла масса конференций, на которых обсуждался вопрос ухудшения качества воды в маловодные годы. Мы обсудили, что получится, если процессы, связанные с глобальным потеплением, будут усиливаться и наступят жаркие и маловодные годы. Наши исследования показывают, что летом 2010 года произошло резкое ухудшение качества воды в результате того, что цветение увеличилось практически в 3 раза. Это резкое ухудшение качества мы наблюдаем не только в застойных зонах водохранилища, но и в тех местах, где раньше всегда была хорошая вода. Например, ниже плотины ГЭС. Там всегда очень хорошее перемешивание, очень много кислорода.
В этом году в августе мы первый раз наблюдали уменьшение кислорода ниже нормы.
— Скажите, какие у нас в этом смысле перспективы и можно ли что-то прогнозировать? В 2012 году и далее у нас Волга будет продолжать мелеть и качество воды ухудшаться?
— Прогнозы всё-таки обычно делаются ситуационные. Очень трудно предвидеть, что будет с качеством воды в конкретном году. Потому что мы ещё плохо умеем делать прогноз на длительный промежуток времени. Но хочу сказать, что, если будет наблюдаться тенденция на снижениe водности, это обязательно приведёт к ухудшению качества воды.
— А такая тенденция есть?
— В течение последних ста лет водность Волги постепенно падает, но на фоне этого общего падения могут быть какие-то колебания. Если будет продолжаться потепление климата, то это будет работать на негативные тенденции по ухудшению качества воды. Подземных водных ресурсов в стране уже сейчас не хватит, чтобы решить проблему водоснабжения. На Волге источником водоснабжения безальтернативно остаётся сама Волга. Нам нечем заменить её воду в таком объёме.
— Сейчас идёт какая-то целенаправленная работа по выработке решений по этому вопросу? Проявляют ли власти какую-то инициативу?
— Есть «Водная стратегия развития водного хозяйства РФ до 2020 года». Авторы документа показали понимание того, что антропогенная нагрузка на водоёмы достигла критических значений. И что нужно эту нагрузку сокращать. Приводятся конкретные цифры. Сейчас уже прошёл первый этап выполнения этой стратегии. И мы пока не сильно приблизились к её целям. А осталось всего 8 лет.
— В Самарской области что-то реализовывается?
— У нас сбрасываются в Волгу, прямо в зону отдыха, неочищенные воды Северного промышленного узла. Они называются промливневые стоки. У нас сбрасываются неочищенные ливневые сточные воды Автозаводского, Комсомольского районов. Хотя есть очистные сооружения. Которые не функционируют.
И всё это недалеко от питьевого водозабора! Современное российское законодательство (Водный кодекс) это запрещает, однако оно игнорируется. Из Центрального района Тольятти ливневые стоки сбрасываются в баныкинский лес либо в озеро недалеко от Детской многопрофильной больницы. Уже много лет Тольятти бьётся над тем, чтобы строить свои очистные сооружения. Одна из главных проблем в следующем: снабжение водой Автозаводского района осуществляется промышленным предприятием (ВАЗом).
А должны этим заниматься водоканалы – специализированные предприятия.
— Что можно сделать в Самаре и Тольятти волевым решением городской и областной власти для решения этих вопросов? Наладить диалог с промышленными предприятиями, нарушающими Водный кодекс, профинансировать строительство очистных сооружений?
— Процесс ухудшения качества воды идёт уже давно. Должна быть серьёзная программа многолетних мероприятий.
— Нужна ли программа по водным ресурсам на региональном уровне?
— Она просто необходима. Потому что каждый субъект федерации вносит свою лепту в загрязнение Волги, в том числе и мы. В этой программе очень важно расставить приоритеты. У Самарской области должна быть своя программа по выполнению своей части федеральной стратегии. И у муниципалитетов (самарского, тольяттинского) – тоже. Если мы даже снизим загрязнение хотя бы на 20-30% (не в 2-3 раза, как в программе, что нереально) за 5 лет, это будет серьёзный результат. Что можно сделать сейчас? Готовы ли цеха водоподготовки принимать воду при таком серьёзном органическом загрязнении? Не только цех ВАЗа, но и цеха в других городах не готовы. Надо этой проблемой заниматься. У нас в этом направлении ничего не делается.
— Как обстоит дело в Самаре? Наблюдается ли там ухудшение качества воды?
— Конечно. Разница в том, что в Тольятти водозабор расположен в одном из плёсов, где вода имеет очень слабый водообмен, а водозабор Самары, в том числе последний, построенный в Студёном овраге, расположен в русловой части водохранилища, где вода лучшего качества. Поэтому процессы органического загрязнения меньше сказываются. Здесь вопрос стоит не настолько остро.
— Вы говорили о необходимости местной программы. Были ли попытки собрать за одним столом промышленников, специалистов-экологов и представителей власти для обсуждения ситуации и поиска решений?
— Я о таком не слышал. Эти вопросы обсуждаются пока только на специальных научных конференциях.
Нужны конкретные шаги администрации города. Что в сложившейся ситуации делается по питьевому водоснабжению? Я не говорю, что виноват конкретный чиновник. Здесь есть такой аспект: общественность у нас не до конца понимает серьёзность этих проблем.
— Пожар, который произошёл в тольяттинском лесу позапрошлым летом, в качестве одного из последствий имел, в том числе, ухудшение ситуации с водозабором. Делались достаточно пессимистические прогнозы. Начали ли они сбываться? Можем ли мы ощущать последствия уже сейчас?
— К сожалению, у нас, в тольяттинских СМИ, недостаточное внимание уделяется этому вопросу. Наш лес – уникальнейшая вещь. Кроме того, он является очень мощной защитой питьевых водозаборов, расположенных в лесной зоне, которые осуществляют водоснабжение жителей Центрального и Комсомольского районов.
— Можно ли сказать, что после пожаров и вырубок водозабор – полностью или частично – остался без этой защиты?
— Однозначно можно сказать, что защищённость водоносных слоёв резко снизилась. Но меня пугает ещё и другое. Будут предприниматься неоднократные попытки построить что-либо на территории, где лес выгорел. Вместо того чтобы восстановить лес в таком объёме, чтоб он снова стал ближайшие годы сдерживать загрязнение и истощение водных запасов, стратегических запасов, на которые тольяттинцы могут рассчитывать ещё на протяжении 50-70 лет. Делайте выбор – либо вы будете ещё 50-70 лет пить хорошую, качественную подземную воду, либо в ближайшее время будете вынуждены, как вынуждены были в своё время жители Отрадного, перейти на поверхностные источники – воду из Волги.
Речь тут может идти и о строительстве дороги через лес, и о коттеджах. Под этим лесом находятся стратегические запасы питьевой воды для города Тольятти. И мы постоянно пытаемся их испортить, совершенно не отдавая себе в том отчёта.
— И в Тольятти, и в Самаре существует такая проблема – довольно плотно застроен берег. Насколько я понимаю, поскольку большинство построек незаконные (самострой), никто толком не представляет себе точных масштабов проблемы.
— Жители наших городов не могут подойти к Волге – это прямое нарушение Водного кодекса.
Сейчас Волга сильно обмелела, и получается, как будто бы эта проблема частично решена – так как освободилась прибрежная полоса, по которой можно пройти.
Нерешённой осталась вторая часть проблемы. Мы имеем право подходить к этой прибрежной полосе в любом месте — и со стороны воды, и со стороны берега. У нас это невозможно.
Посмотрите, что творилось этим летом на Копылово. Это единственное место, где весь период от июля до августа можно купаться в чистой воде. Потому что там цветение не такое активное. Но посмотрите, где там люди купаются? В районе сброса сточных вод города Тольятти. Потому что только там они могут подойти к воде. А там даже предупреждающих знаков нет.
Никто из властей города Тольятти (включая нынешнего мэра) не высказывался публично по этому вопросу.
-Известно, что за последние несколько десятилетий были осуществлены программы по очистке крупнейших европейских рек – Рейна, Эльбы, Сены, Темзы. Можно ли будет использовать этот международный опыт для Волги, в частности для Куйбышевского водохранилища?
— Опыт, накопленный в этой области европейскими странами, США, Канадой, для нас представляет интерес, этим опытом можно воспользоваться, но дело в том, что у нас очень плохо выполняются законы, постановления правительства, нормативные акты. Если в своё время Великие озёра тоже, как и Волга сейчас, «цвели», то американцы эту проблему решали систематически на протяжении 15 лет, и они её решили. Казалось бы, бери этот опыт за основу, переноси его нам. Не получается.
— Не позволяет местная специфика? Нет средств? В чём причина?
— Мы с вами говорили только о нескольких нарушениях Водного кодекса в Тольятти и области, а ведь их на самом деле намного больше – целая масса. И никто не несёт никакой ответственности. Когда боролись с цветением на Великих озёрах, общественность включилась на таком уровне, что нам даже и представить невозможно. Когда людям объявили, что озёра пропадают, а виновники – производители химических и моющих средств, там развернулась мощная общественная кампания. Эти виды порошков и моющих средств перестали покупать. Акцию поддержало население огромных территорий. А как у нас это можно было бы решить? Возьмите любой отечественный порошок. Вы там не найдёте даже химического состава! Ну, сделаем мы с вами в этих условиях очередную программу. В неё вложатся деньги, и она будет лежать.
— Делаются ли какие-то попытки со стороны власти – городской, областной — подступиться к решению всех вышеперечисленных проблем, хотя бы изучить их?
— В природоохранной деятельности очень важно расставлять приоритеты. Они должны были быть расставлены в программах на уровне города, области. Водоснабжение Центрального и Комсомольского районов является приоритетнейшей задачей. Нужно, чтобы в этом направлении проводились исследования, чтобы разрабатывались программы – краткосрочные, долгосрочные. Для того, чтобы решать эти проблемы.
Мне категорически не нравятся высказывания городских чиновников, отвечающих за природоохранную деятельность. Они привыкли утверждать, что Куйбышевское водохранилище – это федеральная собственность, поэтому город не может тратить муниципальные деньги на исследования, на проектные работы в этой области, направленные на охрану. Однако в Водном кодексе очень чётко говорится: те, кто осуществляет водозабор и сбросы, обязаны вкладывать деньги в охрану водных объектов, по крайней мере, на своей территории.
— Скажите, может быть налажен конструктивный диалог между промышленниками, крупными сельскохозяйственными объектами – с одной стороны, экологами и властью – с другой, для решения этих вопросов?
— Вы предлагаете наладить контакт между водопользователями и организациями, которые должны их контролировать. Однако тут есть одно отсутствующее звено – активная общественность, и пока оно не появится, ничего не получится. Пока администрация не почувствует, что эти проблемы очень волнуют наших граждан, они ничего делать не станут.
— То есть, все вышеперечисленные экологические проблемы начнут волновать власть только тогда, когда будет угроза превращения их в политические?
— Конечно!
Иллюстрации на 5!