Не знаю, помнит ли кто из читателей, но вот был такой Ленин. Он много всего сказал. И ещё больше – написал.
Однажды мы лежали с Вовкой Компанейцевым на ковре и ленились. Вовка спросил: «А Ленин книжки писал?» Я удивился. Конечно, нет. Книжки писали Носов, Марк Твен – писатели. А Ленин – основатель Коммунистической партии и Советского государства. «А это что?» – спросил Вовка, показывая на книжный шкаф. Ну не совсем шкаф, на тумбочку под телевизором. Там в несколько рядов стояли и лежали, туго напиханы, пятьдесят с чем-то томов сочинений В.И. Ленина. Сколько раз в день я их видел – сто или больше? И тем не менее, это было потрясение. Ленин писал книжки! Я, честно говоря, лучше о нем думал…
Ну вот, он писал и говорил, а нас заставляли это учить. Три источника и три составных части. Три этапа освободительного движения. Двенадцать тезисов. Однажды он сказал: «Важнейшим из искусств является кино». Так прямо и писали на некоторых кинотеатрах.
Это было мало достоверно для нас, советских интеллигентов, знающих точно, что важнейшим из искусств является друг и учитель книга (в частности, дефицитный и дорогой, как финские сапоги, альбом репродукций Босха и детектив Уилки Коллинза «Женщина в белом» – тоже дефицитный, но не такой дорогой, как финские сапоги). Кроме того, важнейшим из искусств был театр (про него говорили страшно: живите в нём и умрите, и он начинался с вешалки, мы так называли контрольные по алгебре, потому что «вешалка» похоже на «виселица»). И ещё симфония Шостаковича, сейчас номер в «Яндексе» посмотрю… «Ленинградская»…
Потом, правда, мы, интеллигенты, узнали (когда перестали правду скрывать от народа), что Ленин сказал не так. Он сказал: «В условиях безграмотности народа важнейшими из искусств для нас являются кино и цирк». Цирк!.. Мы, советские интеллигенты, смеялись.
Любопытно, что скрывать перестали от народа, а смеялись мы.
Сегодня, когда собрание сочинений давным-давно убрали из тумбочки за ненадобностью и его залило чем-то неприятным в подвале, я часто думаю. А чего такого необычного человек сказал? Чтобы над ним смеяться, пусть и через 50 лет? Что, народ стал шибко грамотный? Или воспитательно-пропагандистскую роль кинематографа отрицаем? Смеялись, не понимая юмора. Как дураки какие.
И ещё смеялись, когда Рудольф-Родион из «Москва слезам не верит» говорил: «Скоро ничего не останется, ни театра, ни кино – одно телевиденье». И мы (лениво, внутренне, не ртом, а умом) посмеивались. Будто понимали чего. Умные. И что – кто был прав? Где театр? Где кино?
Про театр даже говорить не хочу – все, кто надо, в нём уже умерли. А кино (в нашей стране) прекратилось одновременно с апрельским 1985 года Пленумом ЦК КПСС. Вместо нормальных фильмов стали снимать многозначительную муру – типа как Феллини-Антониони. (Илонины попа-колени.) Потом, взяв эту планку, успокоились и прекратили снимать вовсе. В америках оно закончилось чуть позже, когда наблатыкались делать кино на компьютере, и актёры сделались не нужны, а имя Роберт Де Ниро в титрах стало гарантией того, что фильм смотреть невозможно – патентованная, с печатью, дрянь.
Другое дело, что Рудольф-Родион оказался даже чуточку больше прав, чем хотел. Телевиденья скоро тоже не будет. Будет один интернет, в котором мы, бывшие советские интеллигенты и их дети, скачиваем сразу пару-тройку сезонов американского сериала (а это, прошу заметить, не кино, а именно телевиденье), завариваем чай с малиной, мятой и имбирём, распечатываем пакетик семечек (или фисташек, кто богатый), откупориваем бутылочку пенящегося напитка… И – с головой.
В сентябре выкладывают новые серии очередного сезона. Хороший возраст – сентябрь. Когда тебе уже легонько за сорок и ты всё всем доказал (в частности и прежде всего – себе) и не надо больше пыжиться, тужиться – листать этот проклятый альбом Босха, таращиться, тренькая насильно на струнах перепуганной, забившейся в уголок и на всё согласной души, в очередной шедевр Гринуэя (или кто там теперь вместо него), а можно эдак спокойно – скачать, заварить…
Я вижу, многие мои знакомые перестали стыдиться того, что смотрят телесериалы. «Выскочили из чулана» – так, кажется, это называется на американском психотерапевтическом языке. Вот, например, Виктор Леонидович Топоров – критик, переводчик, публицист, писатель стихов. Или Ольга Туханина. Или Евгения Долгинова. Все смотрят. И это вам не хухры-мухры, а цвет нации. То есть весь этот просмотр происходит «в условиях грамотности народа».
Читатель ждёт уж рифмы «розы», когда я сброшу маски и разоблачу эту язву, этот показатель неблагополучия общества, в котором виноват путинский кровавый режим. Мол, «в условиях реакции, вызванной поражением декабрьского восстания, в образе Онегина автор вывел социально апатичного представителя дворянского слоя…» А я не сброшу. Пусть смотрят люди.
Ведь что нам всем нужно от искусства? Стать опытнее, умнее, лучше? Или наоборот, — отвлечься и всё забыть, поглупеть?
Ни то, ни другое. От искусства нам нужно очутиться не здесь. Это главное, что искусство умеет. Взять тебя (на время чтения, звучания, показа) и перенести оттуда, где ты это читаешь (смотришь, слушаешь, где копятся звонки на отключённый временно телефон и подрастают неоплаченные счета) туда, где…
Туда, где хорошо. Где нас нет.
По Гумилёву, расцвет искусств случается, когда пассионарность в обществе падает. Пассионарность – это перемещения в географическом и социальном пространстве (готы выдвинулись на юг Европы, а монголы на запад Азии, кто был ничем, тот станет всем). Искусство – это перемещения «в уме», в ментальном и душевном пространстве. То же самое, только дальше, выше, быстрее, лучше. Для расцвета искусств хороша «реакция». Искусство ведь и само – «реакция», потому как – «реагирует».
Помните, как Аристотель с Александром Македонским говорили? «Зачем тебе, мой мальчик, Греция?» – «Чтобы обеспечить тылы перед походом в Малую Азию» – «А зачем Азия»? – «Чтобы использовать её как плацдарм для похода в Персию». – «А Персия?» – «Чтобы оттуда двинуть в Индию». – «А потом?» – «А потом, когда мне покорится мир, я смогу проводить дни в приятных беседах с тобой, учитель». – «Да ты и так сейчас неплохо беседуем…» Иногда, чтобы получить желаемое, за ним не надо тянуться.
Вот я и подумал. Всё-таки в хорошее время мы живём! Потому что – живём же…
Всё «актуальное» – все эти их футболы, выборы, бюджеты, волны протеста, кризис неплатежей (или что там сейчас вместо этого) – такая мелочь с тем мировым господством, которое нам всем и каждому в отдельности предстоит, что…
Важнейшие из искусств, выходит, – чай и вязанье.
Напечатано с разрешением. Оригинал: http://russ.ru/Mirovaya-povestka/Vazhnejshee-iz-iskusstv
