.jpg)
Михаил Матвеев, самарский политик, занял в итоговом списке КС оппозиции 103 место. А его эссе о ЖКХ, участвовавшее в анонимном конкурсе, выиграло, заняв первое место. Почему на этих странных выборах не пригодился опыт самарского оппозиционера? Об этом мы говорили с депутатом Самарской губернской думы 22 октября в его новом кабинете на пятом этаже, из окна которого прекрасно виден крылатый человек, парящий в тумане над площадью. Матвеев не огорчен и не разочарован. В конце концов, обходился он долгие годы без Навального и вполне реальные выборы выигрывал сам. Но КС, похоже, такой опыт неинтересен.
— Поздравляю вас с заслуженной победой. Впрочем, по вопросам ЖКХ у вас было явное преимущество перед другими кандидатами – огромный опыт работы «на земле». И еще. Очень приятно, что там ясно выражена позиция нормального, разумного и образованного человека. Поздравляю. Но провинция в итоге не будет представлена в КС никак. Так получается?
— Итоги выборов будут подведены сегодня в 23:30 на «Дожде». Последние две недели внутри этого процесса происходило несколько скандалов, связанных с тем, что из кампании вышло несколько известных политиков. Михаил Делягин, Пономарев, Улицкая. Я не комментирую причину, почему это произошло, но это всегда определенная встряска, и возникает вопрос легитимности собрания. Вторая ситуация была связана с атакой «мавродинцев» и вообще атакой на форум.
— А каково ваше отношение к этому? Вы считаете, что таких людей, как Мавроди, «на верхах» быть не должно?
— Есть такой термин – «либеральный фашизм». Я пытался в нем разобраться некоторое время назад и для себя сформулировал такое определение – есть люди, которые во главе своей идеологии ставят свободу, поднимают ее на знамя либерализма. Свобода является высшей ценностью! Но когда они начинают расшифровывать эту свободу, то выясняется, что под свободой они подразумевают, допустим, с точки зрения выборов — не всеобщие свободные выборы, в которых принимают участие фашисты, националисты, сионисты…
— Троцкисты…
— Левые радикалы, совсем тупые организации и так далее. А происходит предварительный отбор, и к выборам допускаются только «правильные» организации, которые с точки зрения этого «либерального» человека отражают добро, знание, свет, прогресс и другие ценности. А других нужно немножечко «притопить», потому что вдруг народ, в силу своей необразованности, за них проголосует…
Гитлер пришел к власти, потому что там вот и решили «притопить»… И начинается предварительный отбор, отсеивание. Это может происходить на уровне регистрации, а может в ходе снятий, и многие сейчас критикуют волковские выборы, говорят, что они ничем не отличаются от чуровских, потому что не допустили к выборам какого-то Тесака. Я не знаю, кто это такой, но…
Потом отсеяли мавродинцев, которые выдвинулись под никами, 60 (тысяч — ред.) человек. Потом начались такие вещи, что ряд кандидатов стал заявлять об отсутствии равенства условий для кандидатов. Допустим, приходит Чирикова на «Дождь» и начинает говорить. Говорит минуты две, хотя на ответ дается секунд 30. Ведущий тогда говорит: ладно, топтать регламент так топтать регламент, я тогда задам еще один вопрос. И она отвечает еще две-три минуты. А других ведущий резко обрывал через 30 секунд. Комплекс этих процедур приводил к внутренним скандалам.
— Но я не знаю ни одного человека, который считает, что допускать к власти нужно всех.
— И на выходе получается, что на самом деле никакой демократии нет. Есть точка зрения слева, справа, а допусти к власти коммунистов – те начнут вешать всех своих врагов. Националисты начнут проводить чистки, не допускать к власти инородцев. И если либералов допустить, то эти 5% лучшего народа будут совсем не лучше. Это приводит к определенной мировой грусти. Каждый ведь в этих выборах видел что-то свое.
Я, например… Меня долго убеждали, что я должен принимать в них участие, я отказывался и только в последний день зарегистрировался. Просто из прагматических соображений чисто технологического свойства. Во-первых, я решил, что федеральные площадки, которые даются кандидату, хороши для того, чтобы обзаводиться новыми связями и пропагандировать свои взгляды на более широкую аудиторию, и я этого добился. В конкурсе эссе я всех сделал, что лишний раз показало, что я крут как публицист и мне есть что сказать. Потому что стиль политического эссе… чтобы в нем нормально раскрыться, нужно обладать зрелостью политической.
— И не маленьким уровнем эрудиции!
— Анонимный конкурс таит в себе массу опасностей, может, по этой причине Ксения Собчак, Навальный, Удальцов, медийные фигуры дружно устранились от этого конкурса, ну, а мы не побоялись. Второй момент – ссылки, пусть они маленькие, но приводят к такой интересной движухе, что я в день получаю порядка пяти писем от других кандидатов, еще от кого-то. Я побил рекорд среди кандидатов: я вхожу в наибольшее количество блоков – блок националистов, блок регионов «Реальные дела», «Пакт-стратегия большинства». Все это происходило по одной и той же схеме – я получал письма от этих идеологов, и они писали, что ознакомились с моей позицией, она вызывает у них уважение, и они бы хотели, чтоб я вошел в их блок. Я всем давал согласие.
— Вы столько лет уже в этом процессе… Почему нет горизонтальной интеграции, почему они этого Михаила Николаевича, который уже 15 лет в Самаре, кстати, не последнем городе России, бьется, чего-то добивается, увидели в первый раз и поражаются: какой-то Матвеев приехал из Самары, дело говорит, обалдеть, за МКАДом жизнь!
— Я молодой политик. Только 8 лет занимаюсь политикой. С выборов 2001 года.
— 11 лет получается.
— В 2004 я выиграл серьезные выборы, как-то закрепился. Поэтому восемь. Что касается вопроса, это специфика информационных потоков – новейшая эпоха распространения политической информации, это последние 15-20 лет, состоит из двух частей. Сначала доминировал центральный телевизор, и попасть туда было нереально. Попасть туда было очень сложно. И даже если ты являешься носителем какой-то интересной информации, включаются разные «механизмы». Когда я вытащил историю Георгия Кутузова, и она вошла в разные "топы", и об этом снималась передача «Пусть говорят», то съемочная группа этой передачи оказалась в двусмысленном положении. Я был носителем первоисточников, то есть у меня была запись последнего интервью, которое я сам брал у Кутузова.
У них была задача – вроде как меня пригласить надо, а слово давать нельзя, потому что, как выяснилось, я действующий депутат и еще во фракции КПРФ состою, а выборы мэра приближались… И они решили меня как-то подальше задвинуть.
И та система, которой занималось центральное ТВ, тот ящик, который делал тебя известным на всю страну, обслуживал группу ньюсмейкеров политических, вокруг которых все и терлось. Зюганов, Жириновский, Жириновский, Зюганов.
Потом на смену пришел Интернет. Это уравнивало возможности людей, но здесь другая ситуация — я пишу на региональные темы.
У меня бывают тексты, но их 10% общефедеральных. В основном Самара, и блог мой так и называется «Блог самарского политика». И я свою местечковость, принадлежность к глубинке подчеркиваю и не скрываю, потому что в этом есть своя сермяжная правда.
В последних дебатах на «Дожде» я дошел до полуфинала и проиграл Олегу Козыреву. Многие люди говорили, что я круче выступал. Я залез к Олегу в ЖЖ, у него 8,5 тысяч читателей, а у меня 1,5 тысячи. Это обо всем практически говорит. Когда ты пишешь в своем ЖЖ, мол, поддержите на голосовании, одно дело, когда это прочитают 1,5 тысячи, а другое 8,5. Но он мне, кстати, понравился.
У москвичей есть такое свойство, они сбиваются в стаю и этой стаей держатся. И это было видно на дебатах. Я представлял это так: если бы я был лидером российской оппозиции, я был бы счастлив, что прихожу за 2 часа до начала эфира (там есть такое требование), и у меня есть два часа, чтобы пообщаться с парнями из регионов, 36 человек нас было в один съемочный день. И я бы сел на стул и сказал: народ, давайте поговорим, как дела с выборами и что у нас в стране, и это было бы симпатично и вызывало бы уважение.
— Не только симпатично, но и полезно.
— Ты же хочешь, чтобы за тебя вся Россия голосовала, и ты должен создать легитимный орган, который называется не координационный совет московский оппозиционный, а всероссийский.
Значит, надо только радоваться и общаться с региональными представителями. Вместо этого я видел такую сцену:
Навальный пришел. Немного постоял-поговорил с московскими парнями и ушел в глубины «Дождя». Через веревочку, на которой было написано «Вход запрещен», и где-то сидел с Ксенией Собчак, они там чай-кофе пили, общались, наверное, а потом пришел за минуту до начала эфира.
И все 36 человек сидели – никто ни с кем не разговаривал, было непонятное ощущение.
Я зашел в студию, сказал: всем привет, Михаил Матвеев, Самара. На меня посмотрели, даже оробели, что тут кто-то что-то говорит. Было ощущение отсутствия коммуникаций.
И когда эту куча кандидатов сбилась по лавкам, оказалось, что 2-3 группы московских ребят, которые друг с другом хи-хи-ха-ха, Собчак пришла, присела. И виден был невооруженным глазом раскол. Московская тусовка сидит, друг с другом разговаривает, и все остальные как-то разобщенно. А подойти как-то стремно. Что говорить – здрасте, я вот читал про вас в газете, мне нравится..
Как-то это неправильно. Я экстраполирую ситуацию. Как я себя веду в Самаре? Мне приходилось проводить гражданские форумы.
И я помню, как это важно, когда ты собираешь разных людей из разных сил. Я хотел за одним столом посадить и либералов, и коммунистов, и ученых. И мне это удалось. Старался к каждому подойти. Поздороваться, чтобы люди чувствовали этот элемент коммуникации, чтобы потом всё пошло нормально. А тут – все сидят насупленные, что-то в Твиттере пишут, а потом включился «мотор», и все в образах — образ ведущего, образ кандидата. Потом мотор выключился, и все опустело. За 3 секунды все разбежались. Навальный за веревочку…
Это говорит о том, что Москва самодостаточна, они государство в государстве. И они во многом закономерно считают, что вся власть там, у них. И на этом уровне есть определенная недооценка необходимости горизонтальных связей. Они думают – мы начнем, все подхватят.
В статье Пономарева есть фраза, она немного резкая – неплохо будет, что кто-то создаст либеральный орган в левой стране, координационный совет, который будет думать, что выражает интересы большинства. Это очень сложный момент – понять, каковы настроения большинства. У каждого политика есть два способа позиционирования, которые работают. Первый – это «такой же, как я». То есть голосуют за тебя, потому что видят такого же парня с Безымянки, который поработал, повкалывал, жизнь знает. Или такой же умный образованный, как я… Второй вариант — «лучше, чем мы» – мы не знаем, как оно, а он нас поведет, приведет, если надо — за нас заступится.
На мой взгляд, второе позиционирование более правильное. Есть некая миссия интеллигенции, в классическом понимании, она вырабатывает в целом для народа национальную идею, повестку и в силу своей погруженности в мыслительные процессы анализирует то, что происходит и вырабатывает определенные гипотезы, которые потом подтверждаются. Таким образом, рождается политическая личность. То есть человек, который понимает, он опирается на какие-то корневые системы, при этом он и дуновение ветерка чувствует. Он вырабатывает этот курс и при этом за ветром не как флюгер движется, как Лиманский в свое время: народ сказал – нам квартплаты не повышать, Лиманский – да, не буду повышать. И загнал город в разруху в сфере ЖКХ. Где-то приходится принимать непопулярные решения, это надо понимать. Надо понимать, что общие настроения такие, но на самом деле перспективнее двигаться в другом направлении. И здесь тонкая грань между первым позиционированием, то есть держаться корней, чувствовать людей и понимать, отражать их интересы, и вторым – это вырабатывать что-то новое и вести за собой, как пассионарные личности ведут за собой целую эпоху. Между этим очень тонка грань. На мой взгляд, москвичи оторвались. Они знают курс, направление, что страна спит и ее надо будить. Но с людьми надо разговаривать, а это долго и утомительно – ездить по регионам.
Мне две поездки на дебаты обошлись в 40 тысяч рублей. Потому что они их устроили в два часа ночи – надо где-то ночевать. Билеты туда-обратно, гостиница, и где-то поесть.
Я понимаю, что москвичи также не наездились бы со страной знакомиться
— Наверное, поэтому «белые потоки» и не получились – накладно.
— А информационная среда пока не выросла до такого уровня, чтобы Интернет настолько охватил общество, чтобы можно было с избирателями разговаривать. Я делю свою интернет-деятельность с работой «на земле». У многих людей, которые судят по текстам в Интернете, складывается ложное представление о моих возможностях. Я часто получаю от анонимных критиков такие высказывания, особенно если где-то выступишь с какой-то инициативой, которую не все поддерживают… Недавно мне один аноним писал: займитесь лучше делом, чем вы занимаетесь?
Возникает тогда вопрос, как я выигрываю третьи выборы подряд в условиях жесточайшего противодействия, административного ресурса, гигантских средств, которые имеются у соперников и которые могут с их помощью донести до избирателей мысль, что Матвеев ничего не делает, что он балабол и т.д.
Человек, который сидит в Интернете, он сидит в Интернете. И не знает, что депутат 90% времени тратит на то, чтобы чинить какие-то крыши, помогать бабушкам пенсию пересчитать в сторону более справедливую, детские площадки ставить…
Я стараюсь сочетать это все. Для меня есть традиционная аудитория – люди без Интернета, с которыми нужно работать отдельно.
И есть люди, условно говоря, креативный класс. С ними нужно работать по-другому. Москвичи первую аудиторию вообще не имеют потому что невозможно через Твиттер дойти до бабушки.
А выборы показывают, что голосуют бабушки в основном. Ну, пусть не бабушки, но какие-то другие люди… Ведь, понимаете, среднестатистический самарский молодой человек, предположим, 25-30 лет. Кто это? Как правило, человек, который пашет на двух работах, потому что у него маленький ребенок, жена. Ему негде жить, ему надо как-то и детский садик оплачивать или школу, и думать, как съехать от родителей. У него нет возможности залазить в Твиттер и что-то там читать. Он устает. Может залезть в социальную сеть и опять завтра утром рано на работу. Этой молодежи большинство, много больше, чем продвинутых ребят с белыми ленточками – оккупаев и т.д. Они могут позволить себе сесть в какой-нибудь фонтан и сидеть там. Им не надо на работу идти.
— Они там и работают.
— И с моей точки зрения, даже если бы я проиграл выборы в Координационный совет, им надо как-то сфальсифицировать результат. Чтобы я туда прошел. И это не мне надо, а им. Им надо затащить в этот совет хотя бы 3-4 человека из регионов с репутацией. Чтобы когда их будут обвинять в нелигитимности, они сказали – вон у нас этот Иванов из Новосибирска, Петров из Самары и так далее, вся страна у нас. Понятно, что они не могут сделать над собой усилие и 2/3 отдать регионам а 1/3 оставить себе.
— Москвичи утратят контроль практически сразу.
— С голосованиями, конечно, тоже происходят странные вещи… Практически месяц цифра очень медленно росла. Дошла до 80 тысяч и остановилась, а потом за несколько дней дошла до 160. Кто эти 80 тысяч? Это Мавроди зарегистрировал своих сторонников, власть дала команду зарегистрироваться каким-то «нашистам», или это Волков сказал: давайте напишем не 80 а 160? Потому что это ради победы демократии…
Я не знаю, какие будут итоги. Считаю свою миссию выполненной, Самару я достойно представил, на мой взгляд – и на дебатах, и в конкурсе эссе. Как они посчитают, от много зависит – сколько человек из Москвы зарегистрировалось, сколько не из Москвы, по какому принципу они будут кнопки нажимать, я не знаю. Я не думаю, что Координационный совет после выборов должен взять на себя функцию некоего всероссийского парламента оппозиции и, надув щеки, сказать: нас выбрали, нас слушайте. Понятно, что никто не будет их слушать – ни Рыжков, ни Зюганов, никто, кроме аудитории, которая проголосовала. И, естественно, если из Москвы из совета придет депеша в Самару, или Воронеж, или другой город: такого-то числа проводим акцию, обеспечьте выставление пикетов… Команда тоже выполняться не будет, если только на добровольном уровне. Поэтому я считаю, хорошо, что прошел проект, где люди могли разговаривать между собой, знакомиться. Теперь Координационный совет должен начать готовить съезд оппозиции и функционировать как некий переговорный оргкомитет. Кто-то должен поехать к коммунистам, кто-то к Рыжкову, еще к кому-то. Нужно всю оппозицию собирать и договариваться о неких принципах..
— Михаил Николаевич, как вы считаете, это возможно, создание широкой оппозиционной коалиции?
— Это необходимость. Мне 44 года, и мне жалко свое время, я мог бы уже в 38 лет быть мэром Самары, но меня подрезали по одной причине, потом подрезали в 2010 году. Если меня еще где-нибудь подрежут, буду чувствовать себя каким-то предпенсионного возраста человеком, которому поздно – пусть лучше молодые начинают. Как Ленин говорил в начале 17 года – мы-то не доживем, наше поколение не доживет до краха царизма, но дети, внуки… А оно через год случилось и даже меньше. Я не хочу терять время и наступать на одни и те же грабли. Путин силен. Не нужно это недооценивать, он сверхсилен. Очень. И власть сильна. И то, что оппозиция делает последние полгода, пытаясь действовать какими-то карнавальными акциями и предъявить это обществу как некую идею… Надо двигаться в направлении польской «Солидарности», в направлении каких-то широких объединений, и люди разных убеждений должны закопать топор войны. На время. И прекратить друг друга дергать за усы, вытаскивать комплексы и тараканов. Поэтому я жестко отреагировал в политическом плане на акцию Pussy Riot. Она мне показалась страшной провокацией. Помимо этической стороны этого вопроса, я отношусь с брезгливостью к такого рода проявлениям искусства. Хорошая статья Юлии Латыниной, где она четко это раскладывает, что выдвижение на Сахаровскую премию – уже перебор.
Был замечательный плакат: Сурков дергает за нитки, с одной стороны махровые православные с бородами, с другой белоленточники либеральные, и он их дергает за ниточки – грызитесь по поводу Pussy Riot, главное, не трогайте Путина. В этом опасность. Периодическая попытка разобраться по дороге, пока еще не дошли до линии фронта, и разные отряды начинают друг с другом драться. Поэтому съезд оппозиции необходим, хотя бы на неделю, чтобы договориться о каких-то общих правилах игры.
