Кто принимает решения в самарских судах? Честные судьи, в соответствии с действующим законодательством и своей совестью? Или те, кто способен заплатить за нужное решение, каким бы абсурдным оно не было? Вот небольшая иллюстрация к нравам и обычаям нашей судебной системы. Известные люди, широкий резонанс и полное небрежение законом. Страшно даже подумать о том, что происходит, когда в жернова этой системы по заказу попадает кто-то менее «богатый и знаменитый».
В судах активно делят наследство Владимира Захарченко, известного российского бизнесмена, погибшего от огнестрельных ранений 1 июля 2009 года во Франции. Это было второе покушение на его жизнь. В первый раз Захарченко чуть не стал жертвой неизвестного снайпера, открывшего по бизнесмену огонь во дворе торгового центра «Захар», принадлежащего последнему. После этих событий предприниматель практически отошел от личного участия в делах, большую часть времени проводил с семьей во Франции, где и был настигнут пулей наемного убийцы. Нужно ли говорить, что убийца и заказчики до сих пор не найдены, и никаких особых подвижек в расследовании за три с лишним года не произошло?
Теперь Захарченко покоится на кладбище в Германии, а его наследники продолжают делить наследство. Группа «Захар» в 90-е годы являлась одной из известнейших частных компаний Самарской области, а сам Захарченко — одним из символов и легенд самарского бизнеса. После покушения, в последние годы жизни Захарченко ушел из публичной сферы, ограничиваясь сдачей в аренду нежилой недвижимости, которой за годы процветания он скупил немало.
И наследство предпринимателя оказалось ожидаемо велико: многочисленные объекты недвижимого имущества, как в России, так и за рубежом, акции в ряде коммерческих компаний; следует заметить, что среди совладельцев компаний присутствуют известные в городе люди, как криминальные авторитеты и руководители ОПГ, так и вполне легальные политики и бизнесмены. Поэтому наследственный спор касается не только непосредственно ближайших родственников погибшего, но и многих других солидных людей, не стремящихся афишировать свою причастность. Перераспределение долей акций всегда очень волнует акционеров, особенно, когда речь идет о крупных предприятиях.
Собственно, наследство было разделено нотариально в соответствующих долях между наследниками еще в 2009 году. Как тогда казалось справедливо. Но такие большие деньги частенько пробуждают аппетит с одной стороны, и мысль о том, что разделили не всё и неправильно – с другой. Поэтому Аленой Захарченко, дочерью предпринимателя от первого брака, в 2010 году был подан иск «о прекращении права собственности, признании права общей долевой собственности на недвижимое имущество, на доли в коммерческих организациях и взыскании суммы неосновательного обогащения». Обогатилась, естественно, вторая супруга покойного бизнесмена, которой еще недавно Алена самолично доверила управление собственностью. Но со временем доверие исчезло. Зато появились влиятельные друзья, а сама Алёна «неожиданно» стала помощницей депутата Гордумы Дмитрия Сурьянинова с официальной зарплатой в миллион рублей в год. Именно такую сумму озвучила помощница депутата в суде. Впрочем, и эти деньги для Алёны не слишком велики. После дележа папиного наследства, не особо афишируясь, она уже купила себе скромный дом с участком в городе Пушкино. За семнадцать миллионов рублей.
Первый процесс «Захарченко против Григорьевой» состоялся в Ленинском суде, дело рассматривал судья Вячеслав Корепин. Истица в своем заявлении указывала, что может претендовать на часть имущества вдовы предпринимателя, Марины Григорьевой, ранее не включенную в наследственную массу. Ответчица, Марина Григорьева, с заявлением истицы не соглашалась, предъявляя соглашение о разделе имущества между супругами, согласно которому она является единственной владелицей ряда объектов недвижимого имущества и акций в предприятиях.
Соглашение было предъявлено, скрепленное личной подписью Владимира Захарченко. Истица вдруг усомнилась в подлинности документа, но была уверена в его подписи так как Захарченко якобы оставлял листы с подписью. Судом была назначена экспертиза, проведенная ФБУ «Самарская лаборатория судебной экспертизы», где перед экспертами ставился вопрос, одновременно ли появился текст документа и подпись Захарченко – дело в том, что обеим сторонам было известно, что предприниматель имел обыкновение оставлять в свое отсутствие стопки подписанных чистых листов бумаги.
Эксперты ФБУ «Самарская лаборатория судебной экспертизы» свидетельствовали, что ответ на заданный вопрос получен быть не может. И тогда Судья Вячеслав Корепин назначает новую экспертизу, изменив и формулировку запроса, и исполнителей. К четырем вопросам фигурировавшим в первой экспертизе добавлено еще два. Под сомнение ставится подлинность собственно подписи, в которой до недавнего времени никто и не сомневался. Судья избирает 97-й Государственный центр судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Центрального Военного округа Министерства обороны. И этот выбор не случаен.
97-й Государственный центр печально известен, например, своим участием в так называемом «деле Шустова» (директор МП «Коммунально-бытовые услуги), когда ценные документы, поданные на экспертизу, были в буквальном смысле разрушены. Рассыпались в ходе проведения исследований, в результате чего проведение дальнейших экспертных действий стало невозможным. Трудно сказать, имел ли в виду судья Ленинского районного суда Вячеслав Корепин конкретно такую возможность для дела уже Захарченко-Григорьевой или рассчитывал на что-то другое. Ответ 97-ого ГЦСМиКЭ ЦВО МО РФ не отрицал возможности подделки подписи. Экспертами упоминались следы вдавливания, отдельные штрихи. На основании чего и был сделан вывод о том, что подпись Захарченко подделана. Хотя изначально речь шла об одновременности подписи и составления документов. Ведь в распоряжении ответчика и так были образцы подписи Захарченко, и нет никакого смысла идти на риск, подделывая документ. Таким образом, документ, представленный ответчицей, суд во внимание не принял, и частично удовлетворил требования истицы, признав ее владелицей одной шестой объектов собственности, на какие она и претендовала.
Ответчица, неудовлетворённая таким решением суда, подала апелляцию в областной суд. Одновременно апелляцию подала и истица, настаивая на возмещении неосновательного обогащения. Таким образом, 21 февраля 2013 года состоялось заседание коллегии областного суда в составе председательствующей Елены Ермаковой, судей Емелина, Никоновой, и секретаря Кузьмина. Суд при этом занял на удивление последовательную позицию. То есть встал целиком и полностью на сторону Алёны. Начисто игнорируя любые заявления другой стороны. Сторона истицы, не особо стесняясь, дала понять, что решение в пользу Алёны Захарченко уже предопределено, потому что «проплачено». Незадолго до слушания в аппеляционной инстанции, юристы, представляющие интересы вдовы бизнесмена, пишут письмо на имя председателя Самарского областного суда Дроздовой.
Возможно, что на судей подействовало это письмо, и 21 февраля окончательного решения коллегия так и не приняла, перенеся судебное заседание на 7 марта текущего года. В этот день суд апелляционной инстанции решит, будет ли назначена дополнительная комплексная экспертиза по делу, которую ответчик предлагает поручить ФБУ «Самарская лаборатория судебной экспертизы». Впрочем, перенос переносом, но судью Ермакову от этого дела так и не отстранили, и ответчик уверен, что его просьба снова будет проигнорирована, а решение в пользу истицы будет принято независимо от внешних обстоятельств и доказательств.
То, что вокруг богатого наследства кипят споры и плетутся интриги, не ново, вполне традиционно и в законах жанра. Но вопросы остаются. И главный из них: кто же диктует решения самарским судам? Вряд ли эту сложную миссию выполняет самолично Алёна Захарченко. И вряд ли те, кто сегодня помогают ей в судебных тяжбах, озабочены справедливостью дележа наследства.