С этим рассказчиком мы встретились на улице. Он сказал: ждите на перекрестке, я подъеду. Подъехал на большом автомобиле, в такой автомобиль нужно всходить, как по трапу, как на коня, не перепутать ноги. Включил старинного вида кассетный магнитофон. Сказал: вот, это я бабушку записывал, год назад. Слушайте. Что непонятно, поясню. С собой не дам. Смотрел строго. Хмурился. Магнитофонная запись прерывалась иногда его голосом. Бабуля, попьем? Смотри, какой я тебе смешной чай заварил. В пирамидке. Я знаю, где купить чай в пирамидках. Аккуратно, горячий…держи голову.
Аня закончила семь классов в 1940 году, поступила в авиационный техникум. Их семья жила тогда под Ленинградом. Два младших брата, один старший, пожилые родители. В июне 41-го года Аня начала сдавать свою вторую экзаменационную сессию, но не закончила — началась война. Выступил по радио сначала Молотов, потом Сталин… Жизнь продолжалась. Но стала совсем другой.
Студентов отправили в совхоз «Большевик». Сначала Аня около месяца работала здесь на заготовке сена, а в июле была мобилизована на рытье траншей в Федоровское, что под Павловском. В сентябре началась вражеская бомбежка, через Славянку и Федоровское летели самолеты на Ленинград. Их было так много, что и неба не было видно. Ребятам приходилось тушить зажигательные бомбы. Один брат Ани был ранен, причем серьезно. Его отправили в больницу, в Ленинград.
Испуганные воздушными налетами, люди выезжали из домов, строили землянки и жили в них. Голодали. Лошадей всех съели, даже раскопали скотомогильники и съели там все, что могли. Кое-как перезимовали. К февралю совхоз заработал. Появились две лошади, весной начали пахать землю. Трактора не было. Засеяли парники, все делали вручную.
22 июня 1942-го Аня добровольцем записалась в армию, телефонисткой. Уже в конце месяца она принимала участие в освобождении Путолово. А с девятнадцатого по двадцать пятое августа их полк вел бои на Ивановском пятачке. Оборонялись из последних сил. Кромешный ад. Немногих выживших вопреки всему бойцов перебросили во Всеволожский район, в штаб дивизии. Началась подготовка к прорыву блокады Ленинграда. Готовились очень серьезно, с октября по январь. На Неву Аня выехала вместе с командиром взвода связи раньше, чем все остальные. Подводили исходную связь к батальонам на исходные позиции для атаки. А потом началась настоящая бойня. Ане был отдан приказ держать связь с противоположным берегом.
Каким-то образом сумели продержаться до восемнадцатого января. Утром бойцов сменили. Вывели в деревню Малое Манушкино, на исходные, там в лесу были землянки. Сменили обмундирование, в бане помыли. Всем выдали валенки, ватные брюки, фуфайки. Офицеры получили полушубки. Достался полушубок и Ане. Случайно. Была она ростом всего 155 сантиметров и получила полушубок, который никому не подходил по размеру.
Спустя пятьдесят лет Анна Константиновна вспоминает:
«Семь дней таких страшных боев… Я даже не помню, чем мы тогда кормились. Только в памяти осталось, как кто-то дает мне американскую тушенку и кусок хлеба и говорит: поешь. Еще мне вот что запомнилось. В первый день, как мы забрались на плацдарм, там подбитые танки были. И надо было через них перелезать. А я с коммутатором и аппаратурой… Мне же шестнадцать лет тогда было, вес всего сорок один килограмм. Через танки меня перетаскивали. Нужно было связь держать, а меня вдруг попросили воды для раненых принести. Пошла к реке, а все кругом обстреливается! Я подползла к полынье, стала черпать воду, а тут падает рядом голова то ли нашего солдата, то ли немецкого. И мозги, мозги…»
«Еще с прорыва блокады мне запомнилось. Пошла я помыться снегом, в одной гимнастерке. Вдруг выстрел! Хорошо, что я уже до этого была в бою, не растерялась. Сразу упала на землю, второй выстрел прошел мимо. Снайпер мне путь обратно перекрыл, я поползла в обход, по берегу Невы, метров двести. Ползу по снегу в одной гимнастерке… Еще хочу сказать о связистах. Очень сложно порой было. Такая воинская специальность — непростая и ответственная. И всегда есть работа. Вот подползли мы, дали связь, пехота поднялась, пошла, потом залегла. А командир дивизии срочно требует наладить связь с командиром батальона или командиром роты! Связист должен немедленно бежать. Поэтому связистов из боев живыми выходило очень мало. Я очень быстро работала. Командир на карту еще смотрит, говорит, мне нужно с этим и с этим переговорить, а у меня рраз! — уже все готово. Хотя мы не участвовали в бою вот так, непосредственно… Правда, один раз мне дали в руки автомат, немецкий, — нашего не было. И я стреляла из него, не убила никого, конечно…»
У каждой из телефонисток был свой позывной. Анин всегда был «роза». Коды командиров каждую неделю менялись. В обязанности телефонисток входило разносить листочки с кодами по подразделениям.
Девчонки сутками дежурили у телефонов. В одной из землянок находился большой коммутатор. Если было ночное дежурство, Аня привязывала телефонную трубку к голове. Чтобы хоть немного подремать.
В свободное от дежурства время выходили «в поля» — с линейщиками. Не расставались с переносным коммутатором. Мгновенно проводили связь. Переносной коммутатор — увесистый ящик с двенадцатью клеммами, расположенными в два ряда. Там сходились линии от штабов батальонов, артиллеристов, роты автоматчиков, командира полка, начальника штаба… Наушников не было. Работали с телефонной трубкой. Плюс черный телефонный кабель. Кабеля не хватало, часто… воровали – у своих же. Приходили связисты с линии и по секрету рассказывали, что вот вырезали у соседей кусок, метров тридцать, для работы. А что делать? У каждого линейщика был с собой резервный кабель. Если обрывалась связь, то его посылали вдоль провода с деревянной катушкой и телефоном. Найдя обрыв, он соединял концы, подключался к линии. Полагалось место соединения замотать изолентой. Изоленты не хватало, иногда ее не было вообще, в боевых условиях соединения оставались незаизолированными. Линейщики часто погибали. Такая опасная специальность, всегда на переднем крае. Аня хорошо справлялась — найдет обрыв, специальным ножичком зачистит концы. Свяжет провода двойным узлом и бежит обратно, быстро-быстро.
В феврале 1943 года их полк участвовал в первой Красноборской операции на станции Поповка. Освобождал деревни Степановка, Торфяное, Мишкино. Аня была тяжело ранена, лечилась в госпитале более полугода. Демобилизовалась лишь в конце 1943-го.
Родителей она так больше и не увидела, они погибли в конце сорок второго от истощения. Старший брат пал смертью храбрых в боях под Сталинградом. А двое младших остались, слава богу, живы.
В 1946 году Аня поступила в Ленинградский педагогический институт им. Герцена, выучилась на преподавателя русского языка и литературы. По распределению уехала работать в город Сызрань Куйбышевской области, вышла замуж, родила двух дочерей. Мужу долго не рассказывала о том, что воевала, была на фронте. Отношение к девушкам-фронтовичкам было тогда сложное, порой даже негативное. Только через десять лет брака призналась.
Умерла Анна Константиновна в возрасте восьмидесяти трех лет. Незадолго до смерти случайно услышала по радио песню группы «Знаки» — «Телефонистки». Попросила младшего внука записать ее себе на мобильный телефон. Разучила слова. Потом рассказывала как стихи:
Телефонистки сходят с ума
по одной,
Когда звонок приходит с Земли,
Но явно с какой-то другой. Телефонистки в панике
рвут провода,
Такие на мой номер звонки
не могут проходить никогда.