Несколько страшных историй

Культурные традиции празднования пятницы, тринадцатого, уходят корнями понятно, куда. И не стоит мелко считать, что к совершенно безобидному фильму про зомби. Все гораздо страшнее. «Новая в Поволжье» собрала восемь страшных историй от восьми страшных прекрасных людей.

Софья Лебедева, журналист, Минводы (загадочная история с намеком): На днях лежу и читаю какую-то смешную историю, ссылку могу даже дать. И вдруг слышу мужской голос в соседней комнате, — голос хорошо образованного русского мужчины лет 35-40. Голос говорит: «… мне еще надо бывшую жену замуж выдать…» И тишина. И я думаю спокойно: ну, это мама пришла с ноутбуком наверное.

Дочитываю свою историю. Смеюсь в голос. Выхожу в коридор, рассказать маме. А мамы нет и ноутбука и телефона её нет! И окна пластиковые хорошо звукоизолирующие закрыты! И мой телефон не склонен издавать такие странные фразы, нет в нем ничего такого! Телевизор выключен даже из розетки! Планшет ребенка лежит в детской на столе, закрытый, и тоже вряд ли, — ну не детская фраза, — да и слышно было вроде как из зала, я бы из детской, через две комнаты, не услышала бы ничего!

Вечером рассказала маме, мама ободрила мне словами: «Если в стенах видишь руки — ты не бойся, это глюки». После домового, который сидел у меня на груди чуть ли не 20 лет назад, это самая странная история, которая случалось со мной когда-либо.

Татьяна, журналист, Екатеринбург (история о призраке): Один мой приятель в юности провел ночь в заброшенном доме, в компании с еще тремя такими же придурками. Они вызывали духа по какой-то старинной книжке; там было непременное условие — чтобы дом был старый, и чтобы в нем непременно кто-то уже умирал. Всех подробностей я не помню, но довольно сложный был ритуал, в комнате очерчивался круг, в котором и должен появиться дух. Все сели за стол, взялись за руки и начали читать заклинания, не особо веря, конечно, во всю эту пургу. Но пурга случилась. Во-первых, через комнаты вдруг загулял ветер. во-вторых, у одной из девчонок (было 2 парня и 2 девушки) вдруг упала сумка со стула. а в-третьих, ОН все-таки появился. Это был ребенок лет пяти! По идее, нужно было дальше задавать ему какие-то вопросы о своей судьбе, но они ничего уже не могли спрашивать. Сидели, как приколоченные, пока дух не исчез.

Олеся Грушевская, журналист, Киев (герметическая история): Была, как ни странно, пятница 13-е. Я пришла с работы, меня встретили две собаки системы пудель и сказали, что им срочно надо в туалет. И вот мы с собаками на 8 этаже погрузились в большой лифт. Там уже был сосед сверху. А на 6 этаже еще двое мужиков затащили к нам здоровенную коробку, и мы почти уже поехали дальше, но почти сразу застряли. Позвонили диспетчеру. Та принялась разыскивать техника, а дело-то в пятницу вечером, даром что 13-го. Пока ждали, разговорились между собой. Получилась такая компания: я, две собаки, которым срочно надо отлить, сосед сверху, спешащий в аэропорт, двое соседей снизу и их огромный ящик замороженных лобстеров. Через час сосед сверху опоздал на самолет, у соседей снизу начали подтекать лобстеры. Я очень опасалась, что вот-вот начнут подтекать мои собаки, но они только громко время от времени стонали. Когда же еще через появился техник и отжал дверь лифта, оказалось, что мы застряли, не доехав до четвертого этажа. И надо буквально протискиваться под потолком этажа и прыгать вниз! С собаками и лобстерами. Так что мы еще немного попрыгали.

Маргарита Горкина, ресторанный критик (классический вариант): В черном-черном городе на черной-черной улице стоял черный-черный дом. В черном-черном доме стоял черный-пречерный стол. За черным-пречерным столом играла маленькая черная-пречерная девочка. Однажды к ней в черную-пречерную дверь кто-то постучал. Она встала из-за стола и в своих черных-пречерных сандаликах пошлепала открывать дверь. Повернула черный пречерный ключ в черной-пречерной замочной скважине. Приоткрыла черную-пречерную дверь. И из черной щели высунулась черная пречерная рука, которая схватила девочку за черный-пречерный нос и раздался крик: «Отдай моё сердце!»

Наталия Кочелаева, писательница (по-настоящему страшная история): Мы с родителями жили в частном доме на две семьи. За стеной проживала семья большая и шумная, но потом она как-то рассосалась и осталась одна старушка, Арина Ивановна, которая к тому же слегка спятила. Она не заговаривалась, успешно себя обслуживала, но непрерывно и довольно громко стонала, так что стон ее был слышен из-за тонкой стены в один кирпич. Ужасно так говорить, но мы привыкли к этому звуку, тем более, он был слышен только в полной тишине. Дальше хуже, старушка удавилась на батарее, и ее схоронили.

Примерно дня через три-четыре я услышала ее стон. Я была дома одна и валялась на диване с книжкой, и сначала даже не испугалась, потому что забыла, что соседка умерла.

А потом вспомнила.

Было чувство, как будто нырнула в ледяную, обжигающе-холодную воду. Хочешь крикнуть, но грудь сдавлена, и ни получается ни звука, ни вздоха, руки и ноги двигаются тяжело, словно под водой, и перед глазами повисает мутная зелень.

Я встала и вышла из дома. Ушла к бабушке, которая жила неподалеку. Ледяная вода отхлынула, я начала соображать, и списала все на нервы. Мне было пятнадцать, и я была трепетная особа, это сейчас меня лопатой не убьешь. Но через день мой отец, человек без нервов, не склонный к мистическим настроениям и тонким эмоциям, выбежал из дома в одном тапке.

Он тоже слышал.

Дальнейшее я помню плохо — приглашали священника, святили дом, еще кого-то приглашали, едва ли не биоэнергетика. Я почти год прожила у бабушки. Наконец Арину Ивановну угомонили окончательно.

Но до сих пор она снится мне — перед болезнью или бедой. Последний раз в апреле — я лежала в кровати, и вдруг в полусне мне показалось, что Арина Ивановна заглянула в комнату, не целиком, а только голова ее на длинной синей шее.

И все тогда, действительно, было худо.

Иван Васильцов, журналист (история про нехороший дом): Наша приятельница Вера мечтала жить в своем доме, и однажды муж ей этот дом построил. Все, как надо — престижный коттеджный поселок, приличный участок, дизайнерские интерьеры, обстановка вся новье, буржуазный шик в полный рост. И стали они жить-поживать, но что-то неспокойно. По уверениям Веры, в доме было неладно.

По ночам шевелились занавески, словно от сквозняка. Вдруг становилось резко холодно, хотя котел в подвале пахал вовсю. И вообще — наваливалась непонятная жуть. Собаки Веры, два здоровенных питбуля, ссались как малые дети, и лезли ночевать в комнату к ребенку. Комната ребенка — единственное место где было спокойно. Дошло до того, что Вера и сама спала у Васьки, и две собаки, а муж Веры был человек деловой во всю эту фигню не верил, но и он как-то пришел и спал у Васьки на ковере, потому что повадилась по ночам ходить к нему белая кошечка, садилась на грудь и начинала умываться, и от этого ему становилось душно и жутко.

Наконец, они уехали все пожить месяцок-другой в Европе, а в коттедж запустили сына Вериного мужа от первого брака. Этот мальчик видел смысл своей жизни в непрерывных праздниках. Он немедленно созвал друзей, чтобы в своей фирменной манере устроить гудеж на два-три дня, но гудеж внезапно кончился наутро, когда друзья оболтуса и он сам выскочили из дома, попрыгали по машинам и уехали. Что их там так напугало — бог весть, все опять же говорили о белой кошечке, но как может шайку двадцатилетних оболтусов напугать какая-то кошка?

Хозяин, как человек упорный и влиятельный положил добраться до истины. Не знаю, как с истиной, но единственно возможное объяснение нашлось. Бригада рабочих строила коттедж-строила и тут один из них заболел, лег и помер. Перед смертью просился домой. Документов у него не было, адреса родни никто не знал, поэтому его без шума просто прикопали на участке, а где именно? Никто опять же не помнил.

Хозяин перерыл участок, мысля найти останки и отвезти их хотя бы на примерную родину покойника, в бывшую солнечную республику, но ничего не нашел. Не исключено, что работяги зарыли его прямо в котловане.

Дом пришлось продать. Вера убивалась, как по покойнику — собственно, и по покойнику тоже. Ничего из дизайнерской обстановки она взять не могла в городскую квартиру. Раздарила кое-какие вещички знакомым. Нам тоже особенно некуда было расставлять кушетки и секретеры, взяли только шторы из столовой — шикарные, из пурпурной тафты. Они повисели немного, но что-то неприятное было в этих занавесках — то колыхнутся не в лад, то словно бы тень за ними промелькнет… В общем, выбросили их. А дом так и стоит пустой. Не знаю, кто его купил, и что с ним сталось. Но все не идет у меня из головы эта белая кошечка. Кто она была?

Юлия Ч., светская львица (почти смешная история): Вспомнился недавний юбилей, 45-летие одного замминистра, где его новая подруга, лет двадцати, произнесла тост: «Мы вот тут с девочками всегда говорим, что мой Костя — это тот человек, на которого можно положить свое плечо!» Вокруг министры и прочие депутаты сидят, чуть не подавились, страшно было.

Андрей Рымарь, заместитель директора Самарского литературного музея (очень безысходная история): Жили были хорошие люди, которые любили смотреть телевизор. предпочитали новости первого канала. А потом их убили. Ну, видать, так вышло, всяко ведь бывает.

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.