Завтра ты всегда бывал счастлив

Обнаружить весну в самарском марте непросто. Не рассмотреть ее в метровых сугробах, ледяных торосах на дорогах, замерзшей Волге и холодном небе. Отыскивая весну в самарском марте, чувствуешь себя Иванушкой-дурачком, отправленным за чудом, Элизой, тоскливо шьющей семерым братьям рубашки, утенком Крячиком, потерявшим свою тень. Сказочным, в общем, персонажем в начале своего пути: из правого рукава вылетают куриные кости, большая птица выклевывает печень, и становишься козленочком, испив водицы из лужицы.

Хотя какие тут лужи, когда на улице минус двадцать, и ты влезаешь в прекрасный, но сильно надоевший пуховик, вбиваешь ноги в зимнюю обувь и заматываешься шарфом, прихватывая часть лица. Но лишнего времени все-таки проводишь перед зеркалом, не убегаешь поспешно, скривившись на чье-то отражение там, в глубине, а смотришь с пристрастием. Весна ставит ловушки — все понимаю, с наслаждением в который раз попадаюсь. Рисую себе темно-розовые с атласным блеском губы и падчерицей из «Двенадцати Месяцев» отправляюсь за подснежниками.

Гуляю с пустой корзиночкой, плетеной из прутьев, сжимаю ее окоченевшими пальцами без перчаток, потому что весна же, весна! Да и падчерицам перчатки не положены по сюжету. Дышу глубоко. Весной бывают хорошие запахи и звуки.

Хорошие запахи: то самое, неуловимое «запахло весной», когда вроде бы еще ничем и не пахнет, но уже высажены в обрезанных кефирных упаковках будущие дачные помидоры и болгарские перцы. Значит, у людей есть определенная уверенность в том, что земля скоро нагреется, выползут перламутровые дождевые черви, и можно будет развлекаться вдоволь с посадками тюльпановых луковиц и редиски. Чудесный этот аромат, голой земли, освобождающейся от снегов.

Сам тающий снег пахнет очень хорошо, просто волшебно, не знаю, в чем тут секрет, может быть, в высвобождении и перераспределении энергии? Потенциальная в кинетическую, кинетическая в тепловую и обратно. У меня есть подруга детства, Юля. Она как-то танцевала на свадьбе друзей и была сказочно хороша. Но к ней подошла грозная тамада-баян и убедительно попросила передохнуть: «вы нам всю программу срываете, девушка, не останавливаетесь уже один час сорок пять минут». Юля пристыжено села на столовский колченогий стульчик, и он немедленно развалился под ней, не выдержав энергетического напора; вот о чем Эйнштейн всегда увлеченно повествовал своим ученикам и даже язык показывал — для большего эффекта. Хотя язык он журналистам, конечно, показывал.

Мне с корзиночкой, плетеной из прутьев, представляется вот эти глыбы льда справа, и вот эти глыбы слева – гигантскими аккумуляторами, накапливающими всю зиму разные энергии, а под солнцем отдающими ее. Иначе чем может пахнуть тающий снег – водой, да и только, а ведь не только. Завершением одной вечности и наступлением другой, скорее так.

Весенние звуки великолепны: скрежет деревянной лопаты, стук ледоруба, а вот протащили скрепер для уборки снега с загадочным названием «Бедуин». Название его я запомнила так хорошо потому, что старшая по дому всю зиму закупала на общественные средства что-то такое, для чистки двора, а потом отчитывалась: скрепер малый «Бедуин», две штуки. Кстати, наверняка ведь производители скрепера подозревали, что бедуины – это кочевые арабы Аравийского полуострова и Северной Африки, и вложили в свой продукт дополнительный смысл. Он ускользает от меня.

Еще случится капель, бодрое «кап-кап-кап» по жестяным карнизам, выщербленному асфальту, бедным крышам низкорослых домов и пристроек; из водосточных труб — струйкой пободрее. Это вообще что-то школьное, со сдвоенного русского языка и литературы: тема сочинения «в жизни всегда есть место подвигу», и тает снег, и все хорошо, а будет еще лучше.

Хуже всего весной грязный снег, мокрый мусор и украденный час. Драгоценный утренний час, когда подушка с одеялом к тебе особенно нежны. Этого долго будет не хватать, практически до осени. Перевод часов на летнее время в 2001 году произойдет 27 марта, и это обидно, пусть ожидаемо.

Еще весной хороши новые сапоги локального цвета на каблуке, шелковый платок на голове, взгляд случайного прохожего, старушка с семечками и туалетной бумагой на перевернутом дощатом ящике, выползшая после перерыва.

— Дочка! – обращается она ко мне, праздно шатающейся с корзинкой, плетеной из прутьев, — семечек возьми! Сама жарила.

Покупаю нелюбимые семечки, они весело шуршат по корзинкиному дну. Самое лучшее в весне – то, что она все-таки приходит. Проступает внезапно, из темных вечеров, заснеженных улиц, бесконечных дел, работ, проектов, тетрадок с домашними заданиями детей и мятых счетов за коммунальные услуги. Вылезает из мехового пальто, вязаного шарфа, полосатых теплых чулок и валенок на резиновом ходу. Кидается в тебя гигиенической помадой, обязательной при морозах, и полупустой бутылкой коньяка – антидепрессанта в метель. Наступает тебе на ногу в автобусе, артистично ругается, цепко хватает за руку, оборачивается прекрасной девушкой со светлыми косами вокруг головы и добрым лицом. «Весна пришла!» — догадываешься ты, улыбаешься широко, целуешь все еще холодный воздух и, кажется, счастлив.