Космическая тяга

Анатолий Андреевич Ганин, член-корреспондент РАКЦ, заслуженный конструктор РФ, автор более 50 научных работ и обладатель авторских свидетельств на изобретения, вот уже 33 года занимает должность главного конструктора Приволжского филиала НПО «Энергомаш» – ведущего мирового разработчика ракетных двигателей. Именно в «Энергомаше» в Химках, под руководством академика Валентина Петровича Глушко, были разработаны мощнейшие двигатели для первых двух ступеней ракеты Р7. В 1958 году был организован филиал в Куйбышеве, где шла работа по их сопровождению, модернизации и созданию новых ракетных двигателей, а на заводе им. Фрунзе их производство. Тремя годами позже двигатель производства Куйбышевского завода вывел ракету-носитель «Восток» с Юрием Гагариным в космос.

— Анатолий Андреевич, как Вы приехали в Куйбышев из Харькова?

— Мы приехали на преддипломную практику примерно в августе месяце 1958 года, а филиал образовался 25 июля 1958 года. Он, естественно, был создан на базе инженеров СКО авиационной техники. Людей туда взяли опытных, новое было дело. На преддипломной практике здесь нас было 10 человек. Нас приглашали приезжать на работу, и пятеро из нас решили ехать в Куйбышев. Когда пришло время распределения, это где-то февраль месяц 1959 года, то все получили назначения кроме нас. На нас не оказалось приглашения на распределение. То ли создался новый филиал и о нем еще не знали, то ли заявка была поздно подана. Нам сказали: «Вы не расстраивайтесь. В крайнем случае останетесь в Харькове или в Москву поедете работать». А мы что-то уперлись – нам надо в Куйбышев. Мы собрали деньги и одного из пятерых отправили в Москву, в Министерство высшего образования ходатайствовать. И вот, нам дали направление на пятерых, и в начале апреля 1959 года мы приехали сюда на работу.

— А почему именно Куйбышев?

— Мы были тут на преддипломной практике. Вроде бы новое предприятие, новое дело начинается. Казалось, что здесь будет лучше. В то время в Харькове было очень трудно с жильем. Хотя потом все товарищи, которые учились с нами в Харькове, и жилье получили. Видимо, такая тенденция была. Сейчас двое у нас работают, один на пенсии, а один уже умер. Вот вся наша пятерка.

Т.е. мы приехали, когда больше года завод уже работал по производству двигателей РД-107, 108 – самых мощных на то время двигателей для королёвской ракеты Р7. По рассказам наших более старых сотрудников, они буквально сутками не выходили с работы. И конструкторы, и ИТР завода – все занимались производством этих двигателей. Руководством страны было дано задание в течение года наладить литейное производство. По нынешним временам это немыслимое дело. Естественно, все ресурсы были обеспечены, но в то же время нужно было запустить совершенно новое производство, существенно отличающееся от выпуска авиационных двигателей. Паяная камера совершенно другой конструкции, чем это было на авиационных двигателях, многие стенды нужно было создавать – пневмо, гидроиспытаний, проливочные стенды. Все это было в течение года сделано, и в декабре 1958 года первый двигатель прошел испытания на стенде ОКБ Валентина Петровича Глушко. Первый комплект двигателей был отправлен в КБ Королёва в Подлипки, и в сентябре 1959 года первая ракета с двигателями производства завода доставила на Луну автоматическую межпланетную станцию «Луна-2» с вымпелом, на котором был изображен Государственный герб Советского Союза, и контейнером с научной аппаратурой.

После этого началась довольно интенсивная работа, много делалось двигателей, но в 1960 году мы получили новое задание на производство двигателя для ракеты конструкции Королёва Р9. Притом постановка на производство велась одновременно с доводкой.

— Т.е. это модернизированный двигатель от Р7?

— Нет, это совершенно новая разработка. Пока шла подготовка, еще до выпуска двигателя, начали строить испытательный стенд. До этого испытывали двигатели сначала в Химках. Их было много, и стенд не справлялся. Потом был специальный испытательный институт, он назывался НИИ-229, там испытывали двигатели производства завода им. Фрунзе. А в 1961 году был построен стенд заводской, и с 1961 года начали там испытания серийных двигателей, в том числе двигателя к ракете Р9.

— А где располагается стенд?

— Заводская испытательная база в районе поселков Винтай и Прибрежный.

Эти двигатели были на ракете Р9, которая стояла на дежурстве. Ракета создавалась специально для Министерства обороны. С 1961 года начали заниматься модернизацией двигателей РД-107, 108. В течение года провели все необходимые испытания, и с 1962 года начали выпускать двигатели, которые получили наименование 8Д727 и 8Д728. Модернизированные двигатели не много чем отличались от предыдущих, но довольно долго были в производстве. Выпускали их до 1996 года, а последняя ракета с этими двигателями была запущена в прошлом году.

Следующая модификация была более серьезная. Надо было повысить устойчивость рабочего процесса и немного поднять энергетику двигателя. Было много испытаний, и с 1969 года начали выпускать двигатели 11Д511 и 11Д512. До сегодняшнего дня их выпускают.

— Это двигатели для ракеты 11А511? У них похожие индексы.

— Да, это для той самой ракеты разрабатывалось. В 1976 году Глушко поручил нам разработать двигатель для центрального блока. На ракете пять блоков. Центральный и четыре боковых. Двигатель с использованием нового синтетического горючего «синтин». Это горючее обеспечивало новые энергетические характеристики двигателя. Это потребовалось для того, чтобы посадить и запускать трех космонавтов в полном облачении. До этого их тоже запускали, но они были в спортивных костюмах. Двигатель оказался непростым, мы с ним возились достаточно долго. Были неприятности с охлаждением камеры и с устойчивостью рабочего процесса на запуске. Мы с этими задачами справились, и в 1982 году окончательно его отработали. С 1983 и до 1996 года эти двигатели запускали только пилотируемые корабли.

«Синтин» был изначально дорогой, а когда начался рост цен, то оказалось, что цены заоблачные, и от него отказались. Расход топлива был достаточно большой. Этот двигатель назывался 11Д511ПФ, а ракета 11А511У-2.

Когда этот двигатель сняли, «Энергомаш», руководителем его тогда был Виталий Петрович Радовский, начали прорабатывать вопрос существенного модифицирования двигателей — 14Д21, 14Д22. Если у нас в исходном варианте форсунки окислителя и горючего двухкомпонентные, то в модернизированном — однокомпонентные форсунки, лучше смесеобразование, больше эффективности. Здесь тоже было много проблем. Существенно пришлось изменить конструкцию камеры, чтобы обеспечить ее охлаждение. Были специально предусмотрены мероприятия по обеспечению устойчивости рабочего процесса в виде выступающих в огневое днище форсунок, которые в свое время начали подгорать во время испытаний. Это тоже пришлось исправлять. Мы разрабатывали этот двигатель с 1992 года, а в 1999-м провели межведомственные испытания. С 2001-2002 года начались летные испытания. Сейчас уже 42 комплекта двигателей отлетало. Это и пилотируемые запуски, и вывод важных объектов. А для грузовых остались старые. Хотя заводу не очень удобно, бывает отбраковка по 11Д511 и 11Д512, но пока мы не можем перейти на одну модификацию – 14Д21, 14Д22.

На мой взгляд, долголетие ракетного двигателя беспрецедентное. Это, в первую очередь, связано с тем, что была заложена достаточно высокая конструктивная надежность. Второе – была отработана технология изготовления. И третье – система обеспечения качества. На заводе так построена система, что любое замечание в случае отклонения, дефекта и т.д. обязательно должно быть рассмотрено, должно быть составлено заключение и приняты меры для его устранения. Так же если есть замечания при летных испытаниях, это все анализируется.

Последняя модификация позволила увеличить полезную нагрузку более чем на 300 кг.

— А что Вы можете сказать про двигатели «Русь»?

— Это последняя модификация, она и называется «Русь», хотя у нее есть индекс 14Д21, 14Д22.

— В чем особенность двигателя, кроме того, что она позволяет выводить в космос большую массу?

— Более сложная конструкция камеры сгорания, форсунки другие. Он дороже, поэтому до сих пор не приняли решение перейти полностью на этот двигатель.

— Вы считаете его самым удачным?

— Да. Есть такое понятие, как высокочастотная неустойчивость. На этом двигателе поле форсуночной головки разделено выступающими форсунками на несколько секторов, и если возникают колебания, то они гасятся. За время отработки мы форсировали двигатель сколько нам позволяла аппаратура. Если у нас допускается по эксплуатационной документации 5%, то при доводочных испытаниях мы достигали максимум 12%. Ни разу, слава Богу, никаких неприятностей мы не имели.

— Скажите, пожалуйста, двигатели РД-107 и РД-108 были переданы в Куйбышев, а чем занимался после этого «Энергомаш» в Химках?

— РД107 и РД108 – это первые мощные двигатели. После этого выпускалось очень много двигателей на самовоспламеняющихся компонентах. Я их даже по памяти не смогу все перечислить. Практически все ракеты запускались с двигателями «Энергомаша» на первой и второй ступенях. Притом он проектировал, отрабатывал и передавал на производство в другие города. С 1960 года к ракетным делам был подключен завод 525 – это завод «Металлист-Самара». Им поручили делать камеру сгорания для двигателя к ракете Р9.

Второе рождение «Энергомаша» было, когда делали двигатель к ракете «Энергия» и ракете «Зенит» — это РД-170 и РД-171, четырехкамерный, самый мощный с точки зрения параметров двигатель. На его основе был спроектирован двигатель РД-180. В 1996 году «Энергомаш» выиграл конкурс на двигатель первой ступени американской ракеты «Атлас». Сейчас прошло уже около 30 запусков «Атласа» с двигателем производства «Энергомаша». Камеры для всех этих двигателей, как РД-170, 171, так и РД-180, делает «Металлист-Самара». В 2008 году была закончена разработка двигателя РД-191. Это однокамерный двигатель, но тоже созданный на базе 170, 171-го. Камеру тоже делал «Металлист», но сейчас, насколько я понял, подключается Воронеж.

— РД-191 — это для ракеты «Ангара»?

— Да, это для «Ангары». В этом году должны завершиться межведомственные испытания двигателей для этой ракеты. Кроме того, проектируется космодром «Восточный». На него создается ракета, где на первой ступени будет модификация двигателя РД-180.

На сегодняшний день «Энергомаш» остается признанным мировым лидером по производству мощных ракетных двигателей. Были всякие неприятности, но за все время не было ни одного случая, когда бы неудачи квалифицировались как конструктивный недостаток двигателя.

— Расскажите, пожалуйста, о 12 апреля 1961 года. Где Вы находились в это время? Каковы были впечатления от известия о полете человека в космос?

— В запуске я не участвовал. Я был еще молодой. Услышал о запуске, будучи в командировке в Химках, в НПО «Энергомаш». Было неожиданно, всеобщее ликование, но в Москве ни на Красную площадь, никуда мы не попали. Двое наших работников, один из них мой однокашник, Борисов Игорь Николаевич, и мой однокашник Ткаченко Анатолий Андреевич, который сейчас на пенсии, — они как раз готовили эту машину, были на Байконуре. Был там представитель завода и представители от нашей головной фирмы, конечно.

— Начиная с 1970-х динамика пусков ракет значительно снизилась, особенно в 1990-х. Как это отразилось на производстве двигателей?

— Динамика одна и та же, что по ракетам, что по двигателям. Когда нет двигателей – нет ракет. И когда нет ракет – нет двигателей. В свое время мы делали много двигателей, работали в три смены, все успевали. Потом народу стало меньше, да и он все время меняется. Раньше костяк был основной, зарплаты платили неплохие, и народ держался. Потом у нас произошел разрыв. Сначала каждый год приходили молодые специалисты, мы получали достаточно много жилья. Министерство нам выделяло напрямую деньги для участия в долевом строительстве.

— Это уже после распада Союза?

— Нет, это еще при Советском Союзе. Тогда народ шел. Он знал, что если сегодня он меньше получает, то завтра он получит жилье. А сейчас? Жилья не предвидится. Надо его купить, а для этого нужно иметь большую зарплату, что не всегда получается.

— Как же предприятию удалось выжить в этих условиях?

— Один год был очень тяжелый — 1997 год. Мы отрабатывали двигатели под «Русь», и нам Роскосмос регулярно платил деньги. В 1997 году прошел какой-то сбой, и нам один раз три месяца не платили зарплату. А в общем-то, несмотря на спад производства двигателей, поскольку мы занимались отработкой двигателей под «Русь», испытаниями, мы на этом выжили.

— Как Вы видите будущее самарского филиала «Энергомаша» помимо планов на «Русь»?

— На сегодняшний день по планам двигатели «Русь» полностью будут заказывать после 2015 года. Двигатели эти надежные. Если будет пилотируемая программа – они будут использоваться.

— Т.е. одной из важнейших функций будет их сопровождение?

— Для нас это еще сопровождение камер на «Металлисте». Что касается производства новых двигателей, «Энергомаш» сейчас очень загружен, 171, 180 для американцев. Если еще будет 180-й для «Восточного» космодрома, то я не знаю. Если ОАО «Кузнецов» возьмется, мы с удовольствием будем помогать ему, сопровождать.

— Мы с Вами говорили о смене поколений. Поколение, которое разрабатывало и сопровождало первые ракеты и их двигатели, потихоньку уходит. Кто придет им на смену? Есть ли молодежь, которая готова приходить и работать, несмотря на отсутствие жилья, низкие зарплаты и т.д.?

— В свое время к нам приходили только девушки. Естественно, они уходили в декрет, рожали, приходили, работали. Это нормально, все через это проходили. А ребята не очень. «Энергомаш» был в списке предприятий, где освобождали от призыва в армию, а когда он стал ОАО, его из этого списка исключили. Если бы мы гарантировали, что работников не призовут в армию, ребята бы приходили.

— А все же есть процент молодых, которые, несмотря на отсутствие отсрочки от армии и других факторов, просто хотят заниматься этим делом, на энтузиазме?

— Да, есть такие. Это те ребята, которые живут в Самаре. Т.е. у них есть поддержка. Идти торговать они не хотят.

— Насколько качество образования нового поколения соответствует старому?

— Знаете, всегда ведь институт – это одно, а производство — совсем другое. Институт ведь дает основу, а дальше, если человек хочет, он будет работать, и хорошо работать.

— Анатолий Андреевич, насколько я понял, есть некоторая обида между ракетчиками и двигателестроителями. Как правило, когда речь заходит о ракетах, о двигателях и их конструкторах редко упоминается.

— Я не могу говорить за всю ракету, потому что двигатель является ее частью. Я отвечаю только за двигатель. Обид никаких нет, но когда люди пишут статьи, могут и написать, что для них разработали двигатели и кто их разрабатывал.