Последний год прошел под знаком социальных медиа. Для исследователей давно было очевидно, что говорить о пассивном медиапотреблении некорректно, но на уровне обыденного сознания такой стереотип оказался очень живучим, он активно воспроизводится общественными деятелями. В настоящее время социальные медиа имеют знаковый характер: для многих очевидно, что основная активность в онлайне теперь лежит в русле социальных медиа.
В нашем городе растущий интерес к медийной проблематике вылился в создание медиа-центра на базе Международного центра развития культуры в Самарской области, а также в запуске новой магистратуры по социальной аналитике новых медиа и Интернета в Самарском государственном университете. Набор студентов будет осуществляться уже в этом году. О том, что меняет в нашей жизни появление социальных медиа, «Новой в Поволжье» рассказала Наталья Соколова, доцент, куратор магистерской программы «Социальная аналитика новых медиа и Интернета» на социологическом факультете Самарского государственного университета, русский редактор международного е-журнала Digital Icons.
— Как социальные медиа меняют современное медийное пространство?
— Меняют в значительной степени. Благодаря этому механизму — социальным сетям — изменился сам принцип коммуникации: как говорят специалисты в области коммуникативистики, модель однонаправленной коммуникации по принципу «от одного ко многим», в целом характеризующая «старые» медиа, сменилась моделями до «от многих к одному» и «от многих ко многим». Это очень демократичная ситуация, которая позволяет рядовым пользователям заявить о себе, «самим стать медиа», по удачному выражению Дэна Гилмора.
Только что завершилось центральное весеннее мероприятие Рунета — трёхдневная конференция «РИФ+КИБ 2011». Прозвучали такие любопытные данные о времяпровождении россиян в Интернете: 26 минут приходится на различные порталы, 15 минут пользователи тратят на знакомства, ещё 9 минут занимает просмотр видео. Рабочим вопросам уделяется всего 7 минут, а образованию и того меньше — 5 минут от общего сетевого времени. В социальных сетях россиянин проводит 51 минуту своего интернет-времени. И, что важно, пребывание в интернет-сетях — это достаточно активное расходование времени, поскольку здесь пользователь создает свой контент (дневники, статьи, видео- и фотоальбомы, сборники ссылок и др.), легко обменивается созданным благодаря возможности отчуждения контента в цифровой форме, оставляет «комменты» и т.д. То есть он и сам «производит» контент, и сам его распространяет, занимается его дистрибуцией, что раньше было доступно только профессионалам.
— Получается, действительно можно говорить о «коммуникативной революции»?
— Конечно, перемены в этой области очень значительны. Но я с осторожностью говорила бы о «революции». Ряд теоретиков высказывают мысль о том, что появление новых медиа и Интернета, в особенности социальных сетей, радикально меняет сложившуюся систему масс-медиа, поскольку отныне пользователи осуществляют контроль над медиапотоками. Это, конечно, не так. Ситуация здесь более сложная. Мы действительно можем говорить о значительных изменениях в системе масс-медиа, об очень серьезных переменах. Возьмем, например, интеграцию профессиональной журналистики и социальных сетей. Сегодня журналисты оказались в интересной, но крайне сложной профессиональной ситуации.
С одной стороны, так называемая «гражданская журналистика» — это огромное подспорье для профессионалов, с другой стороны, их монополия на информацию закончилась, и боюсь, что навсегда: скорее всего, придется искать какие-то формы сосуществования.
Приходится учитывать, что активность пользователей в социальных сетях монетизируется бизнесом, который использует социальные сети для «вирусной» рекламы, активность пользователей часто специально конструируется. Я бы очень осторожно говорила о политической демократизации в связи с социальными сетями. Российские политики в целом пытаются применить новые технологии для реализации старых электоральных схем; они пока не готовы в диалогу (а может, не заинтересованы в нем?). Поэтому когда мы говорим об активности пользователей в социальных сетях, важно вести речь не об активности самой по себе, а о содержании этой активности.
Тем не менее, трудно отрицать, что социальные сети являются площадкой для самовыражения, креативности, привлекают людей возможностью найти единомышленников и вступить с ними в коммуникацию. Пользователь говорит — вся моя душа в этом статусе про любовь, поставив статус на свою страничку. Я поэтому предпочитаю занимать срединную позицию между крайними точками зрения – своеобразным «цифровым оптимизмом» и «цифровым пессимизмом». Как исследователь, я убеждена, что нам сегодня важно понять – объективно, насколько это возможно, — понять, что же, собственно, в этой сфере происходит.
— Есть ли какие-то тенденции, характерные изменения в развитии социальных сетях?
— По отношению к российскому сегменту Интернета они очевидны. Прежде всего, стало больше специализированных сетей. «Одноклассники» и «Вконтакте» кажутся сегодня уже несколько архаичными и не вполне удобными для пользователей. Появились религиозные социальные сети, социальные сети для профессионалов — существуют сети «для чиновников», для политиков, появилась закрытая социальная сеть для первых лиц ведущих компаний России, своеобразный «Клуб директоров», ориентированый исключительно на нужды крупных бизнесменов. Довольно новая тенденция в Рунете – возникновение потребительских сетей для совместных закупок товаров и коллективных скидок на услуги, «антикризисные» социальные сети. Вообще есть довольно много экзотических сетей.
Очень важное изменение последних нескольких месяцев – это изменение «географии» в пользу регионов и увеличение среднего возраста пользователя.
Еще одна очень важная тенденция – это то, что социальные сети интегрируются с иными медиаформатами. Очень заметное явление в Рунете — интеграция социальных сетей и компьютерных онлайновых игр, социальных сетей и мобильной телефонии и т.д. Я вообще убеждена, что сегодня необходимо учитывать тенденцию «комплиментарности», или дополнительности масс-медиа, мультимедийности, говоря о каком-то конкретном типе масс-медиа или медиаформате. Информация распространяется (а коммуникация осуществляется) через множество медийных каналов, образуя то, что теоретики называют «трансмедиа».
— В социальных сетях заняты далеко не все пользователи Интернета. Тем более мы не можем говорить о том, что каждый россиянин имеет выход в Интернет. Можно ли тогда говорить о том, что «бум» социальных сетей имеет какие-то значительные социальные последствия?
— Полагаю, что да. Распространение новых медиа и Интернета вообще имеет серьезные социально-культурные изменения. Мы ни в коем случае не можем говорить, что происходящее в Интернете имеет локальный смысл. Сегодня настолько интенсивно идет сращивание Интернета и политики, Интернета и экономики, Интернета и культуры, что говорить, как это было принято у теоретиков «киберпространства» о разделении «онлайновой» и «оффлайновой» реальностей можно говорить лишь условно. Посмотрите, как меняет наши представления о политических процессах серия революций на Ближнем Востоке, которые быстро окрестили «цифровыми», или дело «Викиликс», которое уж точно не позволяет нам использовать традиционную схему отношений «власть-подчиненные». Многие традиционные институты сильно деформируются, например, институт авторства, институт экспертов, размываются границы между профессионалом и любителем и проч. А главное — существенно меняется традиционная социально-культурная иерархия, и пока не вполне ясно, к каким последствиям это приведет. Прошлой весной, примерно в это же время, Рунет очень негативно среагировал на (довольно агрессивное) продвижение фильма Никиты Михалкова «Утомленные солнцем-2. Предстояние». Очень показательна реакция человека, который привык быть законодателем вкуса, арбитром, экспертом: растерянность и желание «запретить», «наказать», «закрыть» и проч. Прошел год, у Никиты Михалкова блог в ЖЖ — nikitabesogon, — что, несомненно, продиктовано желанием сохранить свои позиции, сохранить свое влияние в публичном пространстве, но «гнать бесов» в Интернете не получается, так как нет понимания того, как эта сфера устроена.
Вообще же, для серьезного анализа эта область представляет известные трудности. Для теоретического осмысления всегда нужна некоторая временная дистанция, но мы имеем дело с необыкновенно динамичной, быстро меняющейся сферой.
— Какие образовательные задачи ставит эта новая ситуация?
— Основная проблема – отсутствие специалистов, подготовленных для анализа именно этой новой сферы. Многие традиционно сложившиеся специальности требуют особой специализации – например, юристы вынуждены сегодня специально говорить об информационном авторском праве, интеллектуальной собственности в сфере Интернета, управленцы – о технологиях «электронного правительства», музейные работники – о цифровых интерактивных музеях, социальные работники – о работе с людьми с ограниченными возможностями через социальные сети и т.д. Но главное, на рынке труда возникла потребность в совершенно новых профессиях. Посмотрите объявления о вакансиях, которыми пестрит Рунет: интернет-аналитик, специалист по интернет-коммуникациям, аналитик-маркетолог для онлайновой сферы, менеджер по коммуникациям в цифровых медиа, веб-аналитик, контент-менеджер, PR-специалист для онлайновой сферы, специалист по работе в социальных медиа. Я встречала даже такую вакансию, как «специалист по цифровому образу жизни». Даже устоявшегося названия для этих профессий пока не существует, а уж тем более нет специальных факультетов или отделений, которые нацелены на подготовку таких специалистов. На рынке труда выигрывают мобильные, динамичные молодые люди, сочетающие хорошие аналитические навыки и практическое умение работать в сфере интернет-коммуникаций.
Современное российское образование достаточно академично. При существующих в настоящее время жестких дисциплинарных границах довольно трудно выстроить междисциплинарную подготовку. Формат магистратуры, который сегодня появляется во многих российских университетах по разным направлениям, дает большую свободу. Разрабатывая новую магистерскую программу по социальной аналитике новых медиа и Интернета, мы ориентировались на то, чтобы она позволила соединить специальную социологическую подготовку (ориентированную на изучение методов исследования цифровых медиа и Интернета, социологические исследования в онлайновой сфере) с обучением проектной деятельности. Социологи могут у нас приобрести более узкую квалификацию, а выпускники других факультетов – стать уникальными специалистами на рынке труда, дополнив первое образование. На Западе образовательные программы – не только магистратские, но и бакалаврские – по данному направлению существуют уже давно, в России же их единицы. В университете мы запускаем магистратуру в этом году – это очень ответственное, но необыкновенно интересное дело! А главное, я уверена, что у нас интересное будущее – ведь новые медиа потому и называют новыми, что невозможно предсказать, какой новый гаджет, технологию или формат мы получим завтра. Всегда будет чем заняться!
