Очень страшная история

В воскресенье опять что-то такое устроили на главной городской площади, судя по толпам арендованных студентов и школьников, жуткий молодежный праздник насчет годовщины присоединения Крыма. Студентов отпустили с физ-ры, школьников сняли с уроков, и они топали ногами по мокрому асфальту, трясли флагами, грелись. Со сцены кричали:  вместе навсегда. Март в Самаре не похож на весну, а вполне еще зима, и вялые родители с бодрыми детьми пытались кататься на ледянках. А еще можно было прокатиться в повозке с лошадьми, почувствовать себя Каем, Гердой, или сразу Снежной Королевой. Многие практиковали перевоплощения, и к лошади выстроилась небольшая очередь.

— Еще круг, и уходим, — строго сказала женщина в неактуальной шубе из собаки. Мальчик в оранжевом пуховике и шарфе с помпонами понимающе кивнул. Он не против вернуться домой. Серый конь в яблоках картинно заржал, и мальчик приготовился замирать от восторга.

Женщина в шубе из собаки достала мобильник и проверила, нет ли личных сообщений. Вздохнула так печально, что семейная компания рядом обернулась и недоуменно взглянула. Компания веселилась из аккуратной фляжки в кожаной оплетке. Вдруг женщина подскочила на месте – не в фигуральном, а в буквальном смысле. За лохматыми шапками семейной компании она увидела своего неверного возлюбленного, чьих сообщений и ждала ежеминутно в течение уже двух месяцев. Он, как ни в чем не бывало, стоял в очереди к ларьку с пирожками. Покашливал в кулак.

— Это он, — зачем-то пояснила семейной компании женщина в собачьей шубе.

Мальчик выскочил из повозки и увидел, что среди встречающих мамы нет. Это было удивительно, но не страшно – потому что мама есть всегда, и по-другому никогда не случалось. Мальчик посмотрел кругом. Желтой шубы, приятно пахнувшей зоопарком, не нашел. Серый конь в яблоках тряхнул большой головой, а возница уже забирала железные и бумажные деньги у следующих пассажиров. Девочка в шапке с кошачьими ушками небольно оттолкнула его, мальчик споткнулся, упал, а когда встал, то вместо саней размахивал российским флагом краснолицый толстый парень. Краснолицего мальчик испугался, отбежал в сторону. Тихо, для пробы, сказал: «Мама».

Женщина в собачьей шубе дернула за кожаный рукав своего возлюбленного, она еще не привыкла говорить: бывшего. Она хотела сказать немногое, лишь о том, что прекрасно спит ночью, но только тридцать минут, потом просыпается и следующие два часа не спит, а думает: ты, ты, ты. И снова спит тридцать минут. И что она потеряла кошелек с банковской карточкой и половиной аванса, потому что сильно заплакала в супермаркете, когда пришлось выкладывать обратно из проволочной тележки взятую привычно сырокопченую колбасу и упаковку пельменей семейного размера. И что она за эти два месяца постарела, изболелась, намучилась, и у нее давление восемьдесят на почти ноль, и прорезалась кошмарная морщина под глазом, и нет никакой возможности так больше.

— С праздником, — промямлила она, в общем-то, не зная, с каким.

— Офигеть, и ты тут, — приветливо сказал возлюбленный (бывший), — познакомься, чего. Это – Лиза.

Рядом действительно стояла Лиза, молодая, очень молодая, в сапогах-ботфортах и с гладким лбом. Лиза широко улыбалась. В руках у нее тоже был флаг. Она подняла его и помахала в воздухе.

— Крым наш! – громко сказала.

Мальчик пошел сначала направо, потом – налево, а потом снова направо. Он подумал, что если встретит чудного коня, серого в яблоках, то рядом будет и мама. Она ведь всегда рядом, и никогда не случалось по-другому. Но конь куда-то делся, ускакал на стройных ногах, мальчик уронил варежку, а потом и вторую, рукам стало холодно, и холод пополз от пальцев выше. К локтям. Отчего-то мальчик понял, что маму найти будет не так-то просто. Он опустился на корточки и потер холодными ладонями теплые щеки. Щеки неожиданно оказались мокрыми. Мальчик сел. Асфальт был шершавый, как стены на маминой работе.

Женщина в шубе из собаки шарахнулась от Лизы, её флага и широкой улыбки, и пора было идти за мальчиком. Мальчика у повозки не было. Возница пожала плечами. Она и вправду не нанималась пересчитывать чужих детей. И вправду, если приходишь на площадь с ребенком, то нужно за ним следить, а не разевать глупый рот. Со всем этим женщина согласилась, но мальчика не было. Она стала выкрикивать его имя, разделяя на три слога. Сначала стояла на месте. Потом побежала.

Мальчика приподняла за шарф неизвестная бабушка. Опушка ее капюшона напоминала кошку. Мальчик захотел улыбнуться кошке, но когда он чуть сдвинул с места губы, нечаянно заплакал в голос. Он ничего не говорил, не мог, а когда смог, сказал опять: мама, мама.

Женщина в собачьей шубе трясла полицейского в черной униформе. Она требовала подать ей мальчика. Полицейский пытался воспользоваться рацией. Вокруг собралась толпа любопытствующих. Звучали реплики. Преобладали осуждающие. Неверный возлюбленный об руку с Лизой быстро, очень быстро прошел мимо. Флаг реял. Бело-сине-красный.

Неизвестная бабушка в капюшоне размером с кошку бежала с мальчиком на руках. Мальчик был тяжел, но бабушка не сдавалась. Перебирала живо ногами, а кошка на капюшоне упала на плечи, и подпрыгивала там, на плечах. Как настоящая! Мальчику понравилось.

Женщина в собачьей шубе не то чтобы замолчала на полуслове, просто вместо текста: «Найдите его, найдите его», она стала повторять: «Сынок, сынок». И обнимать вместе с мальчиком неизвестную бабушку. И целовать без разбору мальчика, его шарф, и опушку капюшона, похожую на кошку.

— Ну что за люди! – со вкусом сказала дама с высоко взбитой светлой прической, на прическе с трудом удерживалась шляпка с брошью, — что за бабы, я слов не найду! Не только в Америку запретить детей, и здесь надо запретить рожать!

— И не говорите, — поддержал ее худой старик,  — химическая кастрация! Всем!

Женщина в собачьей шубе и неизвестная бабушка в капюшоне быстро шагали к трамвайной остановке, держали мальчика за обе руки, он иногда поджимал ноги и весело болтался в воздухе. Серый конь в яблоках вернулся, и со сцены все так же орали про навсегда вместе, а еще откуда-то появилась цветочница с огромным чумазым вазоном, полным роз. Каждая роза упакована в пакетик: «Купите своей девушке», — предлагала цветочница, и многие покупали. А потом приехал губернатор, но его дождались только уполномоченные корреспонденты правительственных СМИ и активисты Молодой Гвардии.

фото: Владимир Пермяков