Как-то я работала в отделе маркетинга торговой компании – в сущности, сама и являлась этим отделом, вместе с еще одной милой девочкой. И вот была задумана колоссальная рекламная кампания, включающая в себя размещение банеров на двадцати рекламных щитах. Причем щиты эти, по задумке генерального директора, должны были располагаться друг за другом: первый, второй, третий, и так далее. Двадцать штук, все на одной улице, тра-ля-ля.
Я отвезла банеры в агентство, сдающее в аренду рекламные поверхности, выбрала подходящие носители, расплатилась наличными и радостно смоталась куда-то. Не исключено, что в фитнес-клуб, праздновать свое недолгое увлечение спортом. Или примеривать очередные джинсы. В результате получилась ерунда – не все чертовы щиты следовали прямо подряд. Некоторые отбились от стаи и кокетливо обнаруживались за углом, а то и вообще почти в Тольятти. Генеральный директор пришел в ярость. Именно оттуда он передал, что если в течение рабочего дня ошибка исправлена не будет, я могу считать себя уволенной. Счесть себя уволенной в тот момент никак не представлялось возможным, принимая во внимание кризис, дефолт и малолетних наследников. Мы с милой девочкой-коллегой дождались автобуса и поехали в агентство, с целью предпринять шаги. Какие это будут шаги, мы не знали.
Агентством управляла строгая женщина, бывший лидер комсомольцев – хваткая, опытная, безжалостная. В городе говорили о ее близости к администрации. Руководительница увлекалась охотой. В ее кабинете в специальном сейфе хранились ружья, а на стене висел черно-белый постер с портретом сраженного пулей кабана. Такая женщина ни за что не одобрила бы моего нытья про бедную жизнь с малыми детьми. Такая женщина рассмеялась бы в лицо истории милой девочки про грядущую поездку в Европу, к мужчине мечты. Она сказала бы, что думать полагается вовремя, и это было бы справедливо. Дожидаясь аудиенции, мы тусовали в приемной. Секретарь, молодой человек с прической афро, сказал, что сомневается в содействии руководства. Мол, не замечено оно в благотворительности.
— Только если вы ей сильно понравитесь, — улыбнулся он и как-то так повертел пальцами. Шаловливо. Будто бы намекая на нечто этакое. И тут же погасил улыбку.
— Честно сказать, и на это я бы рассчитывать не стал, — отрывисто завершил беседу. Защелкал клавишами ноутбука. Тогда ноутбуки были – маленькие и толстые, в 2003 году.
Заходя в кабинет к руководительнице, я абсолютно не имела представления, что сказать первой фразой, что – второй. Не говоря уж о третьей. Мертвыми зенками со стены таращился кабан. Черно-белая руководительница ставила ему на поверженную голову ногу в высоком сапоге. Она выглядела грандиозно. Рядом с ней хохотала подруга, тоже грандиозная. Доступная в цвете руководительница выпрямилась в офисном кресле и рявкнула:
— Ну что еще?! Вы сами подписали адресную программу! – и метнула через стол документы, — ничего сделать нельзя.
Волосы руководительницы плотно лежали на верхушке головы, будто бы она надела шапочку для плавания. Ближе к плечам волосы завивались продуманными локонами.
— Мы бы не стали вас беспокоить, — сказала я, — своей просьбой.
И я уже хотела начать о малых детях. И покаяться. И попросить. И будь что будет. Но девочка пихнула меня в спину. Я подавилась словами «кормилица семьи» и глуповато сказала:
— Но произошла настоящая катастрофа.
— При чем тут? – люто вызверилась руководительница, — ваши катастрофы? Мне-то какое до них дело?
Отъехала на своем кресле. Мы ей определенно не нравились. Тут вдруг выступила девочка. Вышла вперед, и сказала, выдохнув:
— Катастрофа, — сказала она, — да! Понимаете, ведь я задумывала подарок. Сюрприз! Факториал любви!
Девочка в свое время закончила физмат университета. Руководительница скривилась. Руководительница не хотела разбираться со слабоумными. Для этого существовал секретарь. Она крикнула ему:
— Степан! Проводи товарищей!
— Факториал любви, или Подарок для любимой девушки, — сказала девочка.
Помедлила, и красиво повела рукой в мою сторону:
— Для нее. Для Наташки. Двадцать «лллюблю» подряд! Попытка инкорпорировать в медийную идею весь жар своего женского сердца…
Я удивилась. Иногда удивление так и написано на человеческом лице – глаза вытаращены, рот полуоткрыт, слюна вожжой. Руководительница с удовольствием окрепла бы в своем мнении насчет слабоумия. Хорошо, что она уставилась на девочку, которая продолжала:
— Люблю её! Тайно люблю! Жаль, что пришлось признаться в этом так… здесь…
— Ничего-ничего, — с неожиданной теплотой отозвалась руководительница, — какая разница – где. Главное – не обманывать себя!
Она встала, живо обежала стол, и приобняла нас за плечи. Меня левой рукой, девочку – правой. Или наоборот. Вблизи руководительница оказалась похожей на Бенджамина Франклина. Она говорила о том, что главное в жизни – это вовремя спохватиться. Девочка быстро кивала. Вскоре они уселись рядом и мирно принялись обсуждать возможности урегулирования проблемы; я утерла рот от вожжи слюны и тоже приняла участие в разговоре.
Когда мы вышли, милая девочка сказала:
— Когда ты принялась долдонить про катастрофу, я сразу поняла идею. Я сразу поняла! Что же мы раньше-то не сообразили! Ведь и секретарь намекал, и эти фотки по стенам – ну одни тетки же, ну!..
— Ну, — сказала я. И нас не уволили. Плюс ко всему, руководительница неистово стала благоволить нам с хорошей девочкой. Она присылала с собственного электронного ящика предложения по лучшим местам и сулила скидки. Как-то прислала корзину с фруктами, на адрес конторы. Но я как-то не решалась к ней обращаться. Мне было стыдно.
ehehehe