Вот пришел Первомай. Когда-то — второй по величине из советских праздников, время нелепых коммунистических ритуалов и вполне понятных комсомольских пьянок. Красные банты на лацканах пиджаков, воздушные шары, транспаранты с миром и трудом, колонны демонстрантов, трибуны на площади, красные флаги, портреты вождей, миниатюрные фляжки с коньяком в тайных карманах трудящихся. Салат оливье, селедка под шубой, «ой мороз-мороз» дружным хором, гулянья под луной или раньше, заряд бодрости на весь год. Удивительно, но даже он, любимый с детства первомай, может превратиться в отвратительный фарс, если за дело берется правительство Самарской области.
Центр города перекрыт в границах черт-те скольких улиц, на Красноармейской выстроена странная по виду колонная байкеров – Путин любит байкеров, говорят, вот и Самара старается не отставать от тренда страны. Традиционно бородатые мотоциклисты. Неожиданные полуголые девицы в высоких сапогах. Юные гимнастки разминаются. Возможно, им велели пройтись по площади колесом. Тренерша в сверкающей футболке отвечает в телефон, пытаясь перекричать площадь: Нет! Не ждите нас! Мы тут еще часа два припухать будем!
«За единую Россию, товарищи! – кричит диктор. – Перед трибунами проходит коллектив поликлиники номер девять! Её становление началось в середине прошлого века! Сейчас это – многопрофильное лечебное учреждение, славное объединение профессионалов своего дела!»
На Чапаевской колонна исторических автомобилей, предваряет вылизанная «чайка», полицейский в парадной форме скучливо не пускает вдоль по улице жительницу ближайшего дома: не положено, женщина, только после трех; жительница отходит в унынии.
Административные районы города выстроены по алфавиту. Кировский неизменно предваряет Красноглинский, потом марширует Куйбышевский. Ряды демонстрантов, одинаково принаряженных то в красную униформу, то в синюю, немного пугают. Административный ресурс всегда был задействован для обеспечения численности шествий, но именно сейчас это ничем не прикрыто и кажется особо циничным. Алые революционные банты сменили трехцветные в четь российского флага. Отчего-то это тоже кажется циничным. «Партия Единая Россия сегодня – это более двух миллионов членов», — провозглашает диктор.
У подножия Куйбышева – традиционно размещается политическая и чиновничья элита, вот губернатор, вот председатель губернской думы, весь «чубайс», как говорит один московский журналист. Губернатор в синем костюме с грозовым отливом, машет рукой и улыбается. Председатель губернской думы улыбается тоже.
«Транспортный колледж по праву гордится своими спортивными успехами! — сообщает диктор. – С праздником первого мая, товарищи!»
Колонны поочередно выходят на площадь, и Железнодорожный район, вмещающий в себя гордость региона — железнодорожный вокзал (кто бы мог подумать), и Советский район — сердце рабочей Безымянки, и Самарский – наш старейший! приукрасим! — и даже Октябрьский — чемпион по количеству высших учебных заведений, но трудящиеся никак не кончаются, заботливо сплоченные Единой Россией с её двумя миллионами членов. Демонстрация продолжается уже более двух часов.
Идут врачи, идут учителя, и моторостроители идут, и студенты. Маленькие девочки упустили два шарика, белый и зеленый, расстроились, но шарики пойманы и возвращены, радость. Две женщины-полицейские в праздничном оцеплении обсуждают диету Дюкана: главное, пить больше воды, а то изо рта пахнет ацетоном, это распадаются кетоновые тела. Двое серьезных ребят (тренировочные штаны, видавшие виды мокасины, мрачные лица) ругают Машку: она ведь была дома, мамой клянусь, но нас не пустила! – может, к ней этот приехал – кто? – ну, муж её – да его убили в прошлом году.
Учащиеся неизвестного муниципального заведения разговаривают: ему обработали рану и назначили эти их уколы, хоть укушен был всего палец, да и обезьяну проверили – нормальная здоровая обезьяна, вот только Костяну теперь полгода пить нельзя.
«Ура, товарищи!» – по правде кричит диктор.
Худой старичок фотографирует своего пожилого сына на фоне флагов и шаров: сейчас покрупнее лицо возьму, и маме покажем – пап, автобусы же не ходят в Рубежку – ну с чего ты взял, очень даже ходят, все первого мая едут на кладбище.
Красивая девушка обиженно говорит высокому парню с «тоннелем» в ухе: если ты сейчас меня бросишь, я сразу поеду к Митьке и у него останусь, вот так я тебя люблю!
«Рукоплещем специальной моторизованно-спортивной-шоу-колонне!» — диктор замучился, ну сколько можно.
За углом нарядная, в платочке с блестками, нищенка собирает неплохую дань. Погода отличная, самое время для пикника, хоть на даче, хоть на обочине любой оцепленной улицы – сесть в наконец-то зеленый газон, газетка, сало настругано, вобла таращит засушенные глазки, пивные бутылки перепеленаты в носовые платки, чтобы не вступать в противоречие с законодательством. Дзынь! Блюм! Ну, за Первомай!
И то ли благодаря возможности хорошего отдыха в газоне, то ли из-за нормальной здоровой обезьяны весь этот собранный из госслужащих и учащихся контингент приобретает определенную невинность, все происходящее волшебно кажется не едросовской великодержавной возней, но милым и народным праздником про весну и труд. А что? Люди выходят на площадь. Фотографируются на память. Разговаривают о своём. Обнимают друзей. Несут детей на плечах. Радуются. Ведь праздник. Первомай все-таки! Триколорные банты на лацканах пиджаков, воздушные шары, транспаранты с миром и трудом, колонны демонстрантов, трибуны на площади, пестрые флаги, портретов вождей нет, зато миниатюрные фляжки с коньяком верняком наличествуют. Салат оливье! селедка под шубой! «ой мороз-мороз» дружным хором! гулянья под луной или раньше! заряд бодрости на весь год.