Биолог Петрова постоянно мерзла — зимой и летом, в любых ста одежках, хоть с застежками, хоть так. А вот мужу биолога Петровой, напротив, было всегда жарко, он презирал кашне, головные уборы и гулял щеголем, не нарушая аккуратной прически с пробором. Вот и нагулял себе пневмонию, простую, абсолютно без всякой атипии, но биолог Петрова — трепетная и заботливая жена — немедленно заложила его в больницу, в отдельный, изрядно оплачиваемый бокс.
И стала таскать ему разной еды, обязательно свежеприготовленной, потому что с детства усвоила – в больницу нельзя ничего вчерашнего. Таким образом, утром она варила золотистый бульон из настоящих куриц, протирала нежную телячью печень и выжимала из рыжих морковок полезный сок. А вечером кормила всем этим великолепием мужа, сервируя фарфоровые тарелочки на льняной салфетке в узоре.
Но муж биолога был не очень доволен.
Более он ценил время в больнице без навязчивой опеки жены, а в обществе медицинской сестры Оксаны. Медицинская сестра Оксана виртуозно ставила ему внутримышечные инъекции, а также отслеживала протокольное проведение инфузионной терапии, регулируя плавно капельницыно колесико.
Биолог Петрова несколько раз встречала медицинскую сестру Оксану в больничных густо хлорированных коридорах, и весело улыбалась ей вслед – уж очень она напоминала всех порнушных медсестер сразу, общей статью, обильными красными губами и южным горячим «ххгге», взамен прохладного среднерусского.
Но все-таки она оказалась немного взбудоражена, застав их с Оксаной слившимися буквально в страстнейшем из поцелуев — под сенью капельницы. Руки Оксаны были глубоко под одеялом больного, белый халат кокетливо расстегнут, нижнее белье в большом беспорядке. Муж громко и учащенно дышал пораженными пневмонией легкими.
Биолог тоже иногда целовалась со своим мужем, чего уж там. Но по количеству затрачиваемых им усилий оставалась явно далеко позади медицинской сестры Оксаны. Биолог деликатно покашляла, она была хорошо воспитана, и даже не подумала забить полиэтиленовый пакет с физраствором в глубокую глотку сестры.
Она просто сказала:
— Холодно тут очень, — и прошла прикрыть распахнутое настежь нечистое окно.
— Ничего страшного, — пропела в ответ медицинская сестра, слегка запахнув халат и изящно поправляя форменный чепец, — на холоде нормализуются всяческие процессы в организме.
Биолог Петрова могла бы многое рассказать Оксане про всяческие процессы в организме, но не захотела. Она поставила на тумбочку из древесно-стружечной плиты пластиковые контейнеры с пищей, две упаковки активного йогурта и минеральную французскую воду в стеклянных пупырчатых пузырьках.
И вышла вон. Муж напряженно молчал, Оксана красиво качала голой ногой в ярко-синей круглоносой туфле без каблука, их еще называют «балетки».
Биолог Петрова прекрасно знала об особенностях поведения самцов в популяциях, о стремлении их к интересной новизне, сопровождающейся выдающимся бюстом, но попробуй объяснить это надпочечникам, заботливо впрыскивающим в ее кровь адреналин (а если это делают не надпочечники, мне, в общем-то, все равно).
На время биолог прислонилась к серо-желтой отделенческой стене, ее сумка несложного фасона скользнула по плечу на истертый линолеум. Постояла пару минут, более предметно вспомнила о генотипе альфа-самцов, пожалела о своей несдержанности и шагнула в палату обратно, ну подумаешь, кто-то кого-то зачем-то поцеловал по ошибке, находясь под побочным действием лекарственных средств, о чем ужасно жалеет теперь. Едва приоткрыв дверь, она разглядела, что ошибки не было и никто ни о чем не жалеет. Муж выметнул традиционный набор нецензурных ругательств, капельница угрожающе закачалась, медицинская сестра ухмыльнулась остатками алой помады в уголках рта.
Через пару минут биолог снова обнаружила себя в больничном коридоре.
— Что это с вами? – сказал кто-то рядом, — так дрожите. Вроде бы у вашего мужа все в порядке уже?
— У него все в порядке, — ответила биолог, она была вежлива, — в большом. Просто холодно.
— Чаю, может? – сказал кто-то рядом, — согреетесь.
Кто-то рядом был Иван Иванович, лечащий врач мужа биолога Петровой, коварного изменщика, любителя младшего медицинского персонала. Раньше биолог считала лечащего врача лысым и сильно пожилым. А сейчас увидела, что он не старый. Просто усталый. И не лысый. А нарядно выбритый.
Чаю биолог не хотела. Но все-таки немного выпила из щербатой фарфоровой кружки с надписью вязью «совет – не деньги, отчего не дать». И ничего подобного, они вовсе не стали немедленно любить друг друга на списанном больничном белье с синими принтами «минздрав», «минздрав». Они стали хорошие друзья, и хорошо дружили около года, чуть больше. И только потом стали любить друг друга на списанном больничном белье с синими принтами «минздрав», «минздрав», и это оказалось так же здорово, как и дружить, но немного иначе.
И никто мужа, коварного изменника, из дома не выгонял, биолог сама ушла из дома. По национальной программе типа «врачи общей практики — населению страны» Иван Иванович получил работу в каком-то селе звонкого названия на севере области, а также полкоттеджа под личное заселение и землю под огород. Вот туда они с биологом Петровой и заселились с удовольствием; автономная система отопления позволяет поддерживать ровное тепло круглый год, только огородом биолог немного пренебрегает, засадив земельные сотки штамбовыми сортами роз.