Раздались выстрелы. Толпа шарахнулась. Побежали, роняя шапки. Дмитрий Степанович, запыхавшись, снова очутился на Дворянской. Он чувствовал ответственность за все происходящее. Дойдя до площади, он прищурился на обелиск, прикрывающий памятник Александру Второму. Протянув руку, сказал сердито и громко: «Большевики готовы уничтожить все русское. Они добиваются, чтобы русский народ забыл свою историю. Здесь стоит никому не вредящий памятник царю-освободителю. Снимите же с него эти глупые доски и это гнусное тряпье». Такова была его первая речь к народу. Сейчас же бойкие парни в картузиках — по виду приказчики — закричали: «Ломай!». Раздался треск срываемых с памятника досок.
Алексей Толстой «Хождение по мукам».
В августе 1889 года в Самаре появился первый памятник — царю-освободителю. Памятник простоял менее тридцати лет: после захвата власти большевиками был завёрнут в лохмотья и заколочен горбылём, через полгода, с приходом белочехов, освобождён из своего дощато-тряпочного плена, а ещё через полгода — демонтирован. Остался лишь постамент, с которого неполные тридцать лет царь смотрел на заходящее на том берегу солнце. Постамент, на котором уже почти девяносто лет возвышается совсем другой персонаж. И на протяжении всех этих девяноста лет самарцам не даёт покоя тот, прежний, провалившийся как сквозь землю памятник императору.
Скорее всего, дело здесь не только и, может быть, не столько в тоске самарцев по скипетру и державе. Дело в другом: памятник, простоявший на одной из площадей менее тридцати лет, с первых дней своего существования стал необходимой частью городского пространства и вместе с тем — такой же необходимой частью жизни каждого горожанина. Возле императора назначали встречи. Фотографировались на память. Им любовались, гордились, этим памятником, думали о себе и о городе. Отсюда и многочисленные легенды о том, что произошло с бронзовым императором после его демонтажа, поиски, нет-нет да и возникающие предложения о том, чтобы вернуть утраченное.
Есть и другие примеры сроднившихся с городом памятников, без горбыля и исчезновений. В 1932 году на площади перед театром воздвигли скульптурную композицию во главе с Чапаевым. Композицию, которая сразу же «влилась» в город, стала его неотъемлемой частью, символом. Миллионы раз сфотографированная. Вырастившая тысячи мальчишек, которые взбирались чуть ли не на голову легендарному полководцу, трепали по холке его коня, хулиганили, но и хулиганя — росли возле Чапаева, без которого и Куйбышев был бы не совсем Куйбышевом, и Самара — не совсем Самарой.
Увы, стать необходимой частью городского пространства и самосознания самарцев смогли не все бронзовые и каменные постояльцы. Вряд ли стал таковым наш усталый человек, который влез на табуретку, как метко якобы охарактеризовал Шостакович неуклюжего Валерьяна Владимировича на площади, носящей его имя. Ушли, словно их и не было, с городских улиц и из скверов десятки лениных. Одного из них, спрятавшегося от уничтожения, я каждый день наблюдаю из окна своего дома: он стоит прямо на газоне, и так как дворникам лень расчищать вокруг него сугробы, зимой его заносит чуть выше гульфика, а по мере таяния снега становятся видны вначале колени, потом — голени и, наконец, ступни в ботинках. Вряд ли обретут постоянную прописку в сознании самарцев и недавно появившиеся сразу у двух самарских вузов близнецы Ломоносовы, как будто в насмешку подписанные так, как именуют людей только в трёх местах — в библиотеке, в бухгалтерии и в жандармерии: фамилией и жалко следующими за ней именем и отчеством…
ОБ АВТОРЕ
ПЕРЕПЕЛКИН МИХАИЛ АНАТОЛЬЕВИЧ
(р. 1974) – филолог, историк литературы, педагог, журналист, краевед. Окончил филологический факультет (1996), аспирантуру (2000) и докторантуру (2010) Самарского государственного университета. В 2000 году защитил кандидатскую, в 2011 году — докторскую диссертацию. С 1997 года – научный сотрудник Самарского литературно-мемориального музея им. М. Горького (Музея-усадьбы А.Н. Толстого); с 2000 года — ассистент, старший преподаватель, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Самарского государственного университета.
Автор около 150 научных и краеведческих публикаций, двух монографий, составитель и редактор научных и краеведческих изданий; принимал участие в подготовке к изданию «Энциклопедии Самарской области».
Автор и ведущий программ «Город. История. События» и «Ваши документы» на телеканале «Самара ГИС» (в 2008-2011 гг. вышло в эфир около 300 передач): www.samaragis.ru
Задумаемся, в чём здесь дело. Речь, как мне представляется, должна идти о двух моментах, первый из которых связан с существеннейшими свойствами самой памяти, назовём этот момент онтологическим. Что такое память, естественна ли она? Естественно ли для человека помнить о чём-то, приходят ли эти воспоминания сами собой и могут ли они сохраняться и передаваться без специальных усилий с нашей стороны? Убеждён, что это не так. Память — это искусство, требующее от того, кто помнит, умений и непрерывных напряжённых усилий. Искусство, которое не прощает лени и легкомыслия. Заставляет быть ответственными. Вспоминая, мы проделываем труд и обязаны отдавать себе отчёт в том, каков смысл этого труда и каковы будут его ближние (и дальние!) последствия. Таков опекушинский Пушкин, памятник, осмысляющий прошлое и обращённый в будущее, «работающий» каждым граммом бронзы, из которой он отлит.
Второй момент — эстетический. В классической книжке Юрия Лотмана о поэтическом тексте есть глава, в которой идёт речь о «плохих» и «хороших» стихах. При этом «плохими» учёный называет стихи, не несущие информации или несущие её в слишком малой мере, а «хорошими» — стихи, таковую информацию несущие, в том числе, и из-за того, что все элементы в них ожидаемы и неожиданны одновременно. Приведу пример. Пару лет назад мой коллега по университету профессор Г.Ю. Карпенко вернулся из командировки в Томск и привёз оттуда сувенир — уменьшенную копию памятника Чехову. Бронзовый классик хмуро взирает на унылый город. Нижняя пуговица пальто растёгнута, воротник поднят. За спиной – зонт. Особенно бросаются в глаза большие босые ноги с необычайно длинными загнутыми пальцами. На пьедестале выгравировано: «Антон Павлович в Томске глазами пьяного мужика, лежащего в канаве и ни разу не читавшего «Каштанки». Набираю в «Яндексе» «памятник Чехову в Томске» — знаете, как называется первый же открывшийся сайт? «Чудо России»…
Что из этого следует? Тоже, пожалуй, две вещи.
Первая касается системного подхода к проблеме памяти в пространстве города, которому необходима тщательно продуманная концепция увековечения исторических личностей, событий, литературных героев и прочего. Концепция, которая нуждается в постоянной корректировке и уточнениях. Содержащая аргументы и контраргументы, доказательства и мнения. Необходимо наконец понять, что на языке памятников мы, самарцы, говорим с гостями города, и на этом же языке сегодняшнее говорит с завтрашним, деды — с внуками. Не хочу никого обидеть, но сегодняшняя «языковая ситуация» в Самаре представляется мне ещё той: два Куйбышева сотоварищи, два Высоцких, уже упоминавшиеся близнецы Ломоносовы, полтора Горьких, Чехов во дворе хрущёвки… И это при том, что нет ни Алексея Толстого, которого читали, читают и ещё лет сто или двести будут читать во всём мире. Вычеркнуты из памяти горожан имена Александра Неверова, Гарина-Михайловского. Это не язык, это абракадабра, и он будет оставаться абракадаброй до тех пор, пока, устанавливая (или — демонтируя) памятники, мы будем продолжать руководствоваться не обдуманной концепцией, а личными симпатиями и антипатиями.
Большое сомнение в этой связи вызывает у меня, к примеру, озвученная на недавнем заседании в городской администрации идея установки скульптур героев кинофильмов Эльдара Рязанова. Да, уважаемый режиссёр — уроженец Самары, жил в нашем городе — правда, весьма непродолжительное время. Да, безусловно, Самара вправе гордиться этим и должна об этом помнить. Но давайте посмотрим на ситуацию с памятниками Деточкину и другим киногероям глазами приезжего, ребёнка? Хватит ли у нас аргументов, чтобы объяснить им, почему эти скульптуры находятся именно в нашем городе? Может быть, не надо торопиться и стоит подумать над тем, как Самаре сказать «спасибо» Эльдару Рязанову? К примеру, завершить ремонт здания бывшей школы на улице Льва Толстого, где будущий режиссёр читал под партой Майн Рида, а на крыльце сияющего здания, не утратившего свой исторический облик, разместить скульптурную композицию, которая сразу же окажется на сайте «Чудо России»… Одним словом, я за то, чтобы вначале думать и уже потом делать.
Второе соображение касается эстетической и, как это ни странно, экономической стороны вопроса. Недавно прозвучала мысль, дескать, давайте совместим полезное с приятным: выпускники художественных отделений сделают дипломные проекты, которые мы воплотим в бронзе и мраморе. Я не имею абсолютно ничего против выпускников, среди которых, скорее всего, много талантливых и очень талантливых ребят, но я самым решительным образом не согласен с самим подходом. Как известно, почти всё имеет свои аналоги в истории, проходили мы и это. Сразу после большевистской революции и потом, в двадцатые годы. Фанерные арки над бывшей Дворянской, гипсовые Троцкие, рабочие с винтовками и прочее. Сколько всё это простояло? Ровно столько, сколько было затрачено усилий и средств — не больше десятка лет. Хотим ли мы такой псевдопамяти? Вряд ли… Тот же Опекушин работал над памятником Пушкину годы, и работал напряжённо — сомневаясь, отвергая варианты, вчитываясь, страдая. Поэтому и «врос» Пушкин в Москву, которая была бы без него другой. А может и не было бы её уже без этого опекушинского Пушкина?.. Как мне представляется, таких памятников и не хватает Самаре, хотя бы одного, но — такого. А фанерные арки и гипсовые Троцкие — стоит ли терять на них время?
Сегодня город, в котором мы живём, хочет иметь своё лицо, он хочет помнить. Надо помочь ему научиться это делать — ответственно, грамотно и — без дураков.
Литературные и другие памятники
в Самаре (набросок концепции)
1. Стоянки древнего человека в Постниковом овраге
2. Рукопись семнадцатого века
3. Державин и пугачёвцы
4. Татищев и оренбургская экспедиция
5. Путешествие Пушкина из Симбирска в Оренбург в 1833 году
6. Второв
7. Якушкин
8. Сын декабриста Анненкова и «Звезда пленительного счастья» В. Мотыля
9. Портфель Гоголя
10. Аксаков и «Аксаковская комната»
11. «Аленький цветочек»
12. Островский и комедия «Банкрот»
13. Тарас Шевченко
14. Полина Стрепетова
15. Нестор Постников
16. Егор Аннаев
17. Лев Толстой
18. Евгений Зубчанинов
19. Тейтель и «чужестранцы»
20. К. Петров-Водкин — ученик Ф. Бурова
21. Екатерина Пешкова
22. Скиталец
23. Гарин-Михайловский
24. «Тёма и Жучка»
25. Губернатор Блок
26. Николай Семёнов
27. Шаляпин
28. Бурлаки
29. Стенка на стенку
30. Катание по Преображенской
31. Городовой
32. Горчишники
33. Футбольный мяч начала ХХ века
34. Константин Головкин
35. Шатров и вальс «На сопках Маньчжурии»
36. Алексей Толстой
37. «Детство Никиты»
38. «Мишука Налымов» и «Заволжье»
39. Даша и Телегин («Хождение по мукам»)
40. Динка
41. Гашек и бравый солдат Швейк
42. Петька Исаев, ординарец Чапаева
43. «Тревожные ночи в Самаре»
44. Есенин и Айседора Дункан
45. Александр Неверов и Мишка Додонов («Ташкент — город хлебный»)
46. Михаил Герасимов
47. Артём Весёлый
48. «Тимур и его команда»
49. Захар Городисский и военное поколение
50. Левитан и Совинформбюро
51. Шебуев
52. Эльдар Рязанов
53. Петрушевская и «Сказка сказок»
54. Пивница Броня
55. Пиня
56. Александр Скоромыкин и слон
57. Брод и стиляги шестидесятых
58. Сказки братьев Бондаренко
С большим уважением отношусь к автору статьи Михаилу Перепелкину. Во многом с ним согласен. Не могу согласиться с "чудом России" — скульптурой А.П.Чехова в Томске. На мой взгляд, такие скульптуры можно отнести к издевательству над русской культурой. Возведение скульптур и памятников дело чрезвычайно серьёзное и важное! Это исторические вехи, по которым следуют новые поколения. И если мы отнесёмся к этому легкомысленно, то и плоды этого пожинать будем. Рассматривать вопрос о целесообразности увековечивания в городской среде исторических, литературных и художественных образов необходимо в первую очередь, определяя нравственную составляющую скульптуры — будет ли она не только украшать городскую среду, но и прививать обществу, в особенности молодёжи, непререкаемые ценности. Скульптура может быть идеальной с художественной точки зрения, но аморальной и даже пагубной, неся собой глумление или издёвку. Например, скульптура персонажа "Двенадцати стульев" отца Фёдора — это глумление над священниками; скульптура киногероя "Берегись автомобиля" Деточкина — это обеление воровства; скульптура красноармейца Сухова — издевательство над мусульманскими устоями. А возведение таких псевдоисторических "мемориальных сооружений" в то время, когда в Самаре нет памятников таким историческим лицам, как Засекин, Алабин, Челышов, Постников, Лев Толстой, Шаляпин и т.д. — можно расценивать как завуалированную подмену ценностей.
Хотелось бы добавить к представленному списку памятник героям покорения Сибири — Волжскому вольному казачеству, вошедшего яркой страницей в историю не только Самары, и даже не только России, но и мировую историю. К такой скульптуре возник бы действительно интерес у туристов. И пора уже стереть клеймо разбойников с казаков не раз встававших на защиту своего народа и Отечества "На Волге быть — вором слыть". В Сибири стоят и вновь открываются памятники Ермаку; фигура Ермака и при Царе увековечена в памятнике "Тысячелетие России", но в Самаре, где как нигде скопление таких казачьих топонимов, свидетельствующих о поселениях казаков, как Ермаково, Кольцово, Барбошина поляна, Матвеева грива и т.д. нет даже памятного камня! Не стыдится, как некоторые говорят, а гордится нужно таким родством! А без корней и дуб могучий свалится.