Военный патруль, несущий вахту у КПП 3-й бригады спецназа ГРУ в Тольятти меня не задержал. И документов не потребовал. Человек в черной маске на лице сказал, что здесь фотографировать нельзя. На нем была форма камуфляжной расцветки, через плечо автомат. «Это режимный объект, сказал он, — а если хотите фотографировать, то сначала привезите разрешение на съемку из Екатеринбурга». «Я и не фотографирую, — сказала я, просто стою». «Просто стойте», — сказал он, и стал тоже просто стоять рядом.
В Тольятти я приехала прежде всего за тем, чтобы отыскать свидетелей протестной акции, по словам источника «Новой газеты», имевшей место 18 мая у расположения 3-й бригады. Источник утверждал, что видел группу людей, выкрикивающих антивоенные лозунги и выражающих несогласие с позицией России относительно войны на Украине. Уже к вечеру 18 мая источник сделался неоступен для всех видов контакта. Но мне очень хотелось найти свидетелей. Мне очень хотелось, чтобы стихийный митинг все-таки имел место здесь, в Тольятти, в 9-ом квартале, недалеко от остановки общественного транспорта «Магазин Мебель».
С военнослужащим на дежурстве говорить по теме возможным не представлялось, я постояла немного, поразглядывала отделанную красным туфом (на первый взгляд) проходную части, полосатые заградительные «ежи». Ловлю прохожих на улице, непосредственно на остановке. Удивительно, но из пяти человек двое даже не понимают, о чем идет речь. Впервые от меня слышат, что взяты в плен военнослужащие, что заявлено о том, будто это уже не военнослужащие и так далее.
У меня имелся адрес жены сержанта Александрова, взятого в плен. Ну как адрес – улица и номер дома. Говорили, что это общежитие контрактников 3-й бригады. Многоэтажный дом, обычный жилой. За окнами – тарелки спутниковых антенн. Кажется, планировка квартир в таких зданиях называется малометражной. Дверь с кодовым замком. Подростки с хмурыми лицами снуют туда-сюда.
«А что, ребята, — говорю я, это и вправду – общежитие 3-й бригады спецназа?»
Ребята смеются. «Какое еще общежитие», — говорит один. Второй картинно закуривает.
А я ведь не знаю, насколько точным адресом я обладаю. Это вполне может быть не тот дом. Корреспондента «Дождя» мгновенно задержал военный патруль около подъезда Александровой, а меня никто не задерживает, и патруля никакого нет. Или я не вижу разведчиков, а они наблюдают за мной из кустов.
Пожилая женщина выходит из подъезда. «Как бы мне поговорить с Мариной Александровой», — говорю я. Женщина подходит ближе. Спрашивает: «У тебя мама есть?» Я киваю. «Так вот, ради своей мамы уходи и не делай неприятностей другим людям», — говорит женщина и удаляется.
Дальнейшие переговоры с местными жителями проходят еще бесплоднее. Самый распространенный ответ: не знаю. Или: мне некогда разговаривать. С чувством диверсанта, провалившего задание, еду на автовокзал.
фото: Валерий Трубин
