«Только не спрашивай, пожалуйста: что вам дала работа в городском пионерском штабе? – говорит бывалая пионерка, штабист образца одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года, — потому что этот вопрос неправильно сформулирован».
Штабист образца одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года – моя личная знакомая. Пять минут назад она в составе знаменной группы маршировала на асфальтовом пятачке в центре парка Горького. Пятачок удачно приспособили для проведения пионерской линейки. Знаменная группа, все, как положено: в центре рослый знаменосец, по краям – изящные пионерки. Четкий шаг, рука взлетает в пионерском салюте, пять сомкнутых пальцев правой ладони. Почти пионерская форма: черный низ, белый верх, белые носочки (ни слова о Гумберте Гумберте). Красный галстук, причем правильный: края обметаны специальным швом, не подрублены. Мы стоим около центральной клумбы, декорированной в местных традициях бегонией и чем-то беленьким еще. Говорить приходится громко, так как вокруг гремят пионерские песни.
«Так вот, — продолжает штабистка, повысив голос, — правильно спрашивать: что вам дает работа в пионерском штабе. Потому что все продолжается. И потому, что мы все родом из детства. А наше пионерское детство было очень, очень хорошим!».
Мимо под музыку проходит мэр города в пионерском галстуке. Его сопровождает свита тележурналистов. Мэр очень симпатично смотрится в полосатой футболке-поло. Не так давно он обращался к присутствующим с небольшой речью. Поздравлял всех с праздником, выражал пожелания подрастающему поколению всегда соблюдать законы пионеров. Напомнил, что пионер – везде первый, и в учебе, и в общественно-полезной какой деятельности. Мэр звучал и выглядел мило, и как-то по-домашнему. Наверное, в связи с тем, что многие собравшиеся девятнадцатого мая в парке Горького имели одинаковые с мэром воспоминания о детстве, о пионерском детстве. А это очень приятно, обнаруживать общие воспоминания.
«Ты смотришь на мой галстук, — говорит штабистка, — это настоящий пионерский галстук, раритетный. Мне его повязали несколько лет назад – на девяностолетие комсомола. Приняли в пионеры второй раз…».
Девяносто лет комсомолу исполнилось в 2008 году. Сегодня, 19 мая 2012 года – девяностолетие Пионерии, юбилей. Главный вход в парк Горького украшен воздушными шариками трех цветов и афишами «Салют, Пионерия!». Здесь же располагается походный офис организаторов: какая-то радиоаппаратура, молодые люди с газетами «Пионерская правда», план местности с наименованием стратегических площадок: «Аллея мастеров», «Творческая площадка Краски Детства», «Клуб белая ладья», «Музейная площадка», «Поэтическая площадка: пробуем перо», «Аллея автошоу», «Перекресток встреч вожатых», «Песенная поляна», «Площадка ВПК звездный десант» и так далее.
«Аллея мастеров» – парковая дорожка на нижней террасе заставлена письменными столами, за каждым столом с одной стороны сидит мастерица того или иного вида декоративно-прикладных искусств, с противоположной стороны – ворох детворы, желающей научиться. Освоить оригами, или икебану, или — долой засилье Японии, будем плести из бересты! Сплетем из бересты что-нибудь исконно-русское, или вот сваляем что-нибудь в технике сухого валяния. Смех, оживление, какие-то яркие аппликации производятся тут же, а еще можно сплести что-нибудь из бисера.
Будучи пионером, не припомню, чтобы мы плели что-нибудь из бисера, а вот макулатуру собирали, и металлолом, это было потрясающе интересно. Во-первых, соревнование! Дух честного состязания, воля к победе, триумф победителя, великодушие к побежденным. Во-вторых – это же приключения! Где только не искали макулатуры, металлолома! Заброшенные стройки, полуразрушенные строения, квартиры жилых домов, куда следовало позвонить и спросить вежливо: здравствуйте, а нет ли у вас старой бумаги?
«Чем мы занимались в штабе? – штабистка смеется, и правильный галстук чуть вздрагивает на ее груди, — ты знаешь, масса всяких занятий была! Если обобщить: мы учили пионеров быть пионерами! Школа пионерского актива, смотры знаменных групп, всевозможные мероприятия, ты же помнишь, сколько проводилось мероприятий… ».
Мероприятий проводилось много. Я сама изображала республику Казахстан в день скольки-то-там-летия СССР. Рассказывала стих: «Взмах орлиного взлет в удел тебе дан, величаво раскинувшийся Казахстан!». Бабушка специально для этого дела шила мне казахский народный костюм: желтое платье с жилеточкой, богато украшенной. А вообще, я больше хотела быть Эстонией. Даже не знаю, почему. Славные воспоминания.
«Музейная площадка» хранит приятные воспоминания разных пионерских поколений: стенды завешены черно-белыми фотографиями, где на фоне портретов Ленина торжественно поднимают заемена, дружно салютуют, запускают бумажных змеев, модели самолетов, встречают рассветы и провожают закаты. Обнимают друг друга за плечи под форменными белыми рубашками, будь готов – всегда готов!
На фоне выставочных стендов радуются встрече женщины в возрасте: «Ой, Галочка! Я тебя сразу узнала!!» — «Сколько же мы не виделись?» — «А ты все такая же стройная!» — «Еще не хворать бы!» — «Ничего не поделаешь, годы». Годы, и ничего не поделаешь, но хочется с этим спорить. Почему бы не поспорить, разглядывая здесь собравшихся нас, бывалых пионеров.
На перекрестке встреч вожатые организовали круг, сцепившись за плечи. Кажется, это называется: «орлятский круг». Вожатые поют: «Как бы крепко ни спали мы, нам просыпаться первыми, лишь только рассвет забрезжит в синей туманной дали. Это неправда, что маленьких смерть настигает реже, ведь пулеметы режут часто у самой земли». Оказывается, я тоже знаю слова! Это приятно, можно тихо подпевать.
«Иногда мне задают вопрос, — признается штабистка, — почему я свою пионерскую «карьеру» не продолжила в комсомоле. Ну, ты понимаешь – райком, горком, все такое… Такое было широко распространено, и ничего, в общем-то, тут дурного нет. Но мне система взаимоотношений в комсомольских кругах показалась неискренней. Это и стало причиной».
Скороговоркой завершив последнюю фразу, штабистка образца одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года впрыгивает в «орлятский круг» и раскачивается в ритме следующей песни: «Ребята, надо верить чудесам, когда- нибудь весенним утром ранним над океаном алые взметнутся паруса и скрипка запоёт над океаном…». Эти слова я тоже знаю.
Напротив «орлятского» круга устроен клуб «Белая ладья». Никаких сеансов одновременной игры, но вокруг каждого столика толпится не менее пяти игроков и сочувствующих. «Не трогай эту пешку!» — «Отстань!» — «Ты какой-то дурак!» — «Сам дурак!». Дети, они любят ругаться. Помню, в ходу были поверья, что надев галстук, нельзя себя вести дурно: ни драться, ни сквернословить. Смешные тринадцатилетние мальчишки, хулигански пробуя курить, сдергивали галстуки и складывали их в карман. Галстуки торчали из кармана – пижонскими платками, уместными и в случае смокинга.
Последнее, что я вижу в парке – суровых десятилетних парней, изучающих автомат Калашникова под присмотром не менее суровых юношей в камуфляже. Умудренные летами и опытом отцы наблюдают. Переговариваются: «Мы на НВП в противогазе разбирали» — «Зачем в противогазе?»- «Военрук говорил, что без противогаза любой разберет».
Орлятский круг рвет сердце классическим: «Кораблик детства уплывает в детство», и я ухожу, смаргивая вдруг слезы, хоть мой кораблик уплыл давным-давно.
