Хозяин продуктового магазина спас из проруби девочку-подростка, справляющую ритуалы вуду – такой подзаголовок даже без подробностей выглядит фейком типа: «школьницы тайно родили в туалете», «человек-дерево, наконец, женится»; а ведь есть еще и подробности.
Девочку-подростка зовут Алина, она ученица девятого класса, и на середине реки мартовским вечером оказалась не случайно. Алина преднамеренно искала полынью пообширнее, чтобы пустить вниз по течению две переплетённые пряди волос – свою и одного мальчика. Волосы были сбрызнуты Алининой кровью, добытой из безымянного пальца, взбодрены магическим заклинанием и готовы к плаванию . Так Алина решила поступить не наобум, но по совету старшей подруги, учащейся социально-педагогического колледжа. Старшая подруга гарантировала мощнейший приворот, взаимную любовь, обручение и свадьбу. Единственное, на чем настаивал будущий социальный педагог – это полная темнота и безлюдье во время исполнения ритуала. Ну и большая река, чтобы течение вниз.
«Если честно, настоящая прядь там только моя была, — говорит Алина, — с его стороны немного волос, штук пять, я из шапки выцепила. И кровь только моя, конечно — всегда сложно добыть кровь постороннего человека».
Безлюдье поздним вечером на замерзшей Волге легко достижимо. В поисках полыньи Алина зашла довольно далеко от берега, проваливаясь в высокие сугробы, иногда в сугробе вроде бы хлюпала вода, этого следовало испугаться, но Алина не испугалась. Темное небо, совершенно лишенное звезд, казалось низким и рыхлым, как этот снег. В перчатке Алины хранились ее драгоценности – настоящая прядь волос и штук пять волос россыпью. Полыньи она не нашла. Но провалилась под лед.
«Сама не поняла, — говорит Алина, — ничего не трещало угрожающе, ничего такого. Просто в один момент я стояла и смотрела в сторону Рождествено, а в другой момент — уже мокла в страшно холодной воде – ннна!».
Тонкий слой воды около самого льда имеет температуру около ноля; чем ближе ко дну, тем более вода прогревается, достигая в итоге четырех градусов тепла, что тоже малопригодно для купаний.
Алина закричала. Конечно, ее никто не услышал. Разве что Николай, владелец ближайшего гастронома. Он возвращался с заседания клуба любителей книг, как ни абсурдно это звучит. Николая заинтересовала этим клубом разведенная жена друга. Она говорила, что получает там еженедельно второе дыхание и смысл бытия; Николай искал примерно того же. Нынешняя повестка дня была самая драматическая, а именно: отказ русского писателя швейцарской прописки представлять русскую же делегацию на книжной выставке в Нью-Йорке. Русский писатель сказал, что не одобряет происходящего в стране и не может. Вы уж как-нибудь сами, сказал русский писатель, и он имел на это право – так заявил сообществу толерантный Николай. Однако мнения членов клуба разделились, и пришлось буквально разнимать двух милейших дам – главного бухгалтера, сторонницу Михаила Шишкина, и водительницу такси, его противницу. Устав от забот, Николай неспешно брел по набережной, оскальзываясь на замерзшей тротуарной плитке. Даром что март, думал.
Совсем не похож на героя, мягких очертаний добродушный мужчина, магазин ему достался в наследство от матери, грозной женщины, сумевшей внушить благодетельный страх кругу поставщиков и районной администрации. Хорошее географическое расположение точки способствовало росту продаж. По сути, сюда все пятнадцать лет его торговой службы за хлебом-молоком приходили одни и те же люди: старуха из сто пятнадцатого дома, татарская жена строгого воспитания и весь состав коммунальных квартир памятника-архитектуры регионального значения. Николай возвращался домой.
«Сначала я увидел нечто такое, чего не должно было происходить там, где оно происходило. Потом услышал крик. Тихий, как писк».
Николай никогда никого не спасал на водах. И во льдах тоже. Но откуда-то знал, что надо лечь на живот, подползти к лунке, и протягивать руки, двигаясь очень аккуратно, чтобы не расширять полыньи. Николай так и сделал, и Алина, пиявкой вцепившись в его пальцы, добралась до локтей, плеч, карабкалась, сучила ногами, ей было тяжело, но уже не страшно. Как отвратительны прикосновения мокрой шерсти! Как это невозможно холодно – четыре градуса в речной воде! Но все окончилось хорошо. Воду оставили реке, шерсть стянули, внутрь влили пятьдесят граммов коньяка.
«Повезло, — говорит Алина, — я уже потом это поняла. Сразу-то ни о чем думать не могла, только визжать. Особенно испугало то, лед ломался под пальцами, и за какой кусок я бы не хваталась, он крошился, как… ну что там крошится? пряник».
Так что хозяин продуктового магазина спас девочку-подростка из проруби, и это не фейк.
«Что хорошего могу сказать, — говорит Алина, — пряди волос все-таки смыло водой. Надеюсь, они отправились вниз по течению, как и требовалось по правилам».
«Не очень понравилось, что мама девочки стала совать мне три тысячи рублей, — говорит Николай, — согласитесь, что три тысячи рублей – это недостаточно в данной ситуации».
Тут должна быть мораль, куда изящно вошли бы и русский писатель швейцарского места жительства, и три тысячи рублей, и нелепые ритуалы ворожбы, популярные в Самарской области, но автор совершенно растерян. Не может сформулировать. Вертится в голове что-то такое, чеховское — «надо жить и работать», а еще — «времена не выбирают», может быть, это и правильно.