Городская набережная:

 

история, неприятная во всех отношениях

«Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян…»

Н.В. Гоголь, «Мертвые души»

Спускаемся с сыном по лестнице, закрываем подъездную дверь, переходим дорогу, оказываемся на набережной. Через полчаса сын отправится с гимназией на прогулку по Волге, надо купить недостающей минеральной воды. «Минимум два литра», — строго сказала классная руководительница, сын лоббирует кока-колу и настаивает на большом количестве стеклянных миниатюрных бутылочек, предложение отвергаю.

На набережной хорошо, пусто, ночью шел дождь, пахнет мокрой травой и разными листьями – еще зеленые встречаются на земле с уже желтыми. Небывалый урожай каштанов, каштановые деревья горделиво склоняют отягченные ветки, они сплошь унизаны коричневыми плодами в форме морских рогатых мин. Если хорошенько потрясти ветвь, каштаны падают, глухо стукаются об асфальт, их можно собирать и сушить для коллекции.

Цветочный киоск округлого фасада. Невзрачный спортбар «Семь дней». Пыльный аэростат «Бирхауса». Чуть ниже — два кафе попроще, расстояние между ними метров пять или три, или десять. Более правое кафе имеет название «Жигули», а более левое – «То, что надо». Причем более правое кафе совсем недавно звалось по-иному, дай Бог памяти. Приходит в голову «Самарочка», но это я путаю с Чкаловским спуском, там есть кафе «Самарочка», или даже два. Одним владеет армянин и держит в ассортименте аутентичные минеральные воды и пиво, а второе я могла из головы выдумать. Когда фантазии встречаются со словоохотливостью — результаты бывают разными.

Навстречу бегут две девушки, утренний кросс, в ушах наушники, грамотные кроссовки, спортивные костюмы – бледно-желтый и цвета пламени. Бледно-желтая резко выдергивает наушник подруги и произносит сердито:

— А я тебе еще раз говорю, не ходи сегодня! Он тебя не стоит, все время врет!

Цвет пламени грустнеет:

— Ну почему сразу врет?

— А как же? – бледно-желтая даже останавливается, — врет, сказал, что Шуберта играет, Моцарта! А у самого даже никакого пианино дома нет! На чем он играет? На губной гармошке?

Желание выглядеть лучше встречается с недостатком возможностей — рождается ложь.

Минуем прекрасных спорщиц, привычно провожу рукой по чугунной ограде, шероховатый металл влажный, мокрый песок уложен ветром красивыми волнами, тополя роняют листы, некоторые плавают в воде желто-зелеными пароходиками. Ненадолго выглядывает солнце, деревья немедленно начинают отбрасывать длинные тени к береговой кромке.

— Мама, — спрашивает сын, — а мы что, на окраине живем?

— Почему это на окраине? — тихо возмущаюсь. — Мы в самом центре живем, чтобы ты знал! Исторический центр!

— Никакой это не центр, — сын размашисто показывает рукой на безлюдный пляж, — вот же город кончается! Дальше – только Волга. Следовательно, это окраина…

— Понимаешь, — говорю я, — так уж сложилось, что набережная — всегда центр Самары. Главное место города.

Проходим мимо коричневых оттенков павильона «Пан-Картофан», он уже открыт – демократично, с восьми утра, два мужчины в черных пиджаках и белах рубашках бегло едят сандвичи с сыром и ветчиной.

— Ты брошюры почему не взял? — громко говорит первый. — Без брошюр я не буду!..

— Будешь, куда денешься, — равнодушно отвечает второй и поправляет свободный узел галстука в полоску.

Смуглые женщины в оранжевом скрежещут по асфальту ветхими метлами, переговариваясь гортанно и не по-русски. Старая метла по-старому метет.

В октябре по городской набережной заметут новыми метлами. Вопрос о выставлении прав аренды двух очередей на аукцион уже решен, и аукцион состоится. Можно было бы добавить: в любую погоду, но это выражение не относится к проведению торгов и заключению договоров аренды. Десять лет, два пролета набережной – Старая и Новая, так уж принято их называть. Мэрия встретится с частным капиталом — пересекающиеся множества, набегающие друг на друга разноцветные круги, синий на желтый, получается зеленый, внутри проставляются цифры, в данном случае говорят о ста двадцати пяти миллионах.

Сто двадцать пять миллионов рублей издалека кажутся огромным числом, ах, если бы у меня было сто двадцать пять миллионов рублей, я бы… я бы… Но десять лет, масштаб города, набережная полностью?..

Схема представляется простой: администрация на излете службы устраивает потешные торги, неслучайные арендаторы по забавной цене получают право десять лет делать с набережной если не все, что захотят, то многое. Например, увеличить количество летних кафе в сто пятьдесят шесть раз. Да, арендаторам придется тяжеловато, но ничего, справятся.

Но может быть, все будет иначе, скажет какой-нибудь житель города. Вот эта грустная девушка в алом «адидасе», например. Частный капитал встретится с желанием служить городу, творить добро и пускать хлеб по водам. В руках социально направленного арендатора все станет вокруг голубым и зеленым, на аллеях появятся беседки, увитые розами, и удобные скамейки. Здесь расположится поле для мини-гольфа, здесь – крытый каток, тут – площадка для керлинга. Крытая. Все-таки лед, он склонен к таянию. Из питьевых фонтанчиков забьют струи вкусной артезианской воды, дети получат мини-диснейленд, аквапарк и веселый кинотеатр «Антошка». И каменный мост. Ах, как хорошо будет! Не будет.

Есть такое понятие: маниловщина. По имени характерного персонажа «Мертвых душ», помещика Манилова — «употребляется как символ прожектёрства, беспочвенно мечтательного, оторванного от реальной действительности отношения к окружающему, пустого фантазёрства, беспринципного благодушия». Девушка подавленно молчит, спортивный костюм переливается всеми оттенками красного.

— Мама, — радуется сын, — смотри, настоящие чистильщики бассейна!

Фонтан на Ленинградском спуске обезвожен, внутри несколько работников усердно счищают зеленый мохнатый налет скребками на длинных ручках.

Рядом ветшающее строение странного заведения с названием «Дастархан», на моей памяти оно никогда не работало, зато снабжено отдельно стоящим подсобным помещением, таким сарайчиком, просто «храм уединённого размышления», где помещик Манилов держал годами книгу, заложенную на одной и той же странице. На четырнадцатой.

Руины немонументального долгостроя слева, пластиковые лавки, украшенные рекламными блоками, на одной спит бородатый мужчина в пиджаке на голое тело и сапогах. Киоск по продаже поп-корна справа, на нем прыгающие буквы «у счастья есть вкус», остается предположить, что это вкус поп-корна. Пошлость встречается с амбициозностью – излюбленный местный вариант.

Подходим к Речному вокзалу, сын сдержанно радуется, здоровается с одноклассниками, слышу, как объясняет хорошенькому светлоголовому мальчику:

— Мы живем в центре, потому что Волга – главное место города, понял?

Мальчик не спорит, соглашается. Главное место города, место, где река встречается с берегом, гранитный столб — с решеткой ограды, липа — с каштаном, роза — с анютиными глазками, люди — друг с другом.

Возвращаются подруги-спортсменки, бледно-желтая и огненно-алая, дышат тяжело, одна говорит другой:

— Да мне плевать, понимаешь? Пусть врет. Я это делаю для себя, не для него. Я все нашла в себе.

Смуглые женщины в оранжевом опустошают урны, у них в руках объемные пакеты для мусора, и вот уже подъехала грузовая машина в помощь.

Свидетели Иеговы в черных пиджаках бодро шагают навстречу рабочему дню — без брошюр, но полные энтузиазма, их ожидают потенциальные прихожане, и не исключено, что кто-то узреет Бога уже сегодня.

Чистильщики фонтана уже не видны, но наверняка трудятся, в обед купят краковской колбасы и охотно съедят с хлебом.

Хочется завязать все узлы, состыковать все линии, замкнуть круг, поставить точки. Не хочется думать, что власть очередной раз встречается с коррупцией, а ты – с привычным равнодушием. Да что там равнодушием. С любовно выстроенной системой отчуждения власть предержащих от нужд многотысячной черни. Не хочется думать, что чернь – это ты.

Не хочется думать слишком о многом. О людях, принимающих решения, живущих в каких-то мнимых мирах, они не проходят по улицам, не гуляют по паркам, не пьют пиво на неудобных скамейках и не покупают детям поп-корн со вкусом счастья. К их ботинкам не прилипает строительный и другой мусор, в материал их одежд не впитывается навязчивый запах скверных шашлыков. Они проезжают быстро и мимо на дорогих автомобилях со специальными номерами и комбинациями букв, и уже который раз ничего не изменится со сменой состава пассажиров.

Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа.

17 thoughts on “Городская набережная:”

  1. Набережная в Самаре сродни Грушинскому фестивалю: из красивого места и хорошей идеи получилась свалка и пьянка. Жаль.

    Ответить
    • Ну вот вы, к примеру, Моника, что бы привнесли из опыта и всяких путешествий по миру?

      Ответить
  2. А вот я как раз житель города, который скажет, что все к лучшему и с появлением нового арендатора будет больше порядка!

    Ответить
  3. по крайней мере, чиновники перестанут не смогут брать взятки больше! относительно мест на набережной конечно!

    Ответить
  4. Ничего не изменится, хотя отвратительно, что к людям относятся, как к говну. Имею в виду — хуже-то некуда.

    Ответить
  5. Ваша память хранит не больше года? В прошлом году этот Дастархан работал.

    А на Водников, 95 живут никакие не свидетели Иеговы, а мормоны, религиозная ассоциация Церковь Иисуса Христа Святых Последних Дней.

    Ответить
    • Следовательно, Свидетели Иеговы не могут прогуливаться по набережной? Вы имеете в виду, что мормоны настигают их и жестоко карают в плане учения Церкви Иисуса Христа Святых Последних Дней?

      Ответить
  6. Жители Волжского проспекта четыре месяца в году существуют, как в прифронтовой полосе. Горы мусора и нечистот во дворах, музыка гремит, пьяные толпы гопников.

    Ответить
    • Кстати, слухи об этом немного преувеличены. Я имею в виду, прифронтовую полосу. Музыка, да, шашлык, да, а пьяные гопники — нет, и нечистоты — нет.
      Как житель М. Горького заявляю.

      Ответить
  7. А вот недавнее шествие «младых самарцев» с транспарантами «не продадим Самару» кем было проплачено? Просто любопытно.

    Ответить

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.