Тот, кто чистит снег

Пять месяцев года в Самаре лежит снег. Снег – это хитрая вещь. Он не просто лежит при тихой погоде, как мог бы лежать где-нибудь в районе Оймякона, местный снег имеет обыкновение растаять, замерзнуть, и снова растаять, чтобы уже окончательно превратить тротуары в катки сложной топографии. Специальные люди в оранжевых жилетках чистят снег, колют лёд. Иногда у них есть надпись на спине «МП Благоустройство», иногда надписи нет. Чаще всего люди в оранжевых жилетках имеют смуглую кожу и зеленый паспорт, и их всегда не хватает. Поэтому можно сказать, что профессия у Нуруддина – редкая, дефицитная. Он дворник. Брат его, Сайфутдин – тоже дворник. Имя Нурутдин означает – свет божественной веры, а Сайфутдин – меч божественной веры. Третьего их брата зовут Навруз, потому что тот родился 21 марта, в мусульманский праздник весны, когда хлопковые коробочки уже готовы лопнуть, а тюльпаны алым ковром покрывают бедные поля Таджикистона. Наврус пока не дворник. Он не так уж и озабочен трудоустройством.

По информации департамента экологии и благоустройства, профессионально уборкой снега в Самаре занимаются две с половиной тысячи человек. Учитывая, что обрабатывать приходится площадь в четыре с лишним миллиона квадратных метров, дворников должны быть не менее трех с половиной тысяч. Штат не укомплектован, и заботам одного Нуруддина вверяется участок Самарского района размером более одной тысячи семисот квадратных метров. Солидная площадка, сравнимая с хоккейной коробкой. Судя по всему, из своего личного хоккейного поля средний дворник очищает малую часть. Ограничивается зоной около ворот. Но некоторые стараются: Нуруддин, к примеру – настоящий рационализатор. Изобрел средство для перевозки снега на расстояния.

Утром из подъездов выходят жители: вот женщина, мать детей, она проспала, потому что всю ночь ожидала дочь-подростка под окном и вокруг дома. У дочери было назначено свидание, а матери за это глотай валидол! вскакивай на сорок минут позже положенного! Скачи с ненакрашенными глазами, позорься перед шефиней. Женщина натягивает зимнее пальто с рыжей лисой, вприпрыжку преодолевает лестницу, надо торопиться, иначе электронная карта, во внеурочное время поднесенная к турникету на проходной, лишит женщину части заработной платы. Спешит, взбирается в гору, на ходу дает указания по телефону детям, что надевать в школу, а что – не надевать, грозит дочери карами за вчерашний проступок, оскальзывается, падает, подогнув беспомощно руки, всем весом кроша хрупкие кости щиколотки.

Банальная ситуация, когда это происходит не с тобой. Именно для таких случаев и предусмотрена статистика, сплетничающая об уровне травматизма в период гололедицы. Травматологический пункт городской клинической больницы имени Н.И. Пирогова ежедневно принимает до шестидесяти человек пострадавших, палаты переполнены, и коридоры тоже. Самый распространенный перелом – перелом лучезапястной кости. Падая, человек инстинктивно выставляет вперед руку. Но падать надо не так! Следует сгруппироваться, упасть на бок, прижав подбородок и колени к груди, а руки – к ребрам, защищая их. Ничего этого женщина в пальто с рыжей лисой не сделала, осталась лежать с неловко вывернутой ногой и отлетевшим метров за десять телефоном. Встать не сумела, со стоном попыталась ползти, закричала от боли, почему-то разлившейся в груди, тут появился спаситель в оранжевом.

Нуруддин скромен, о произошедшем рассказывает нехотя, какое-то время даже отказывается называть свое честное имя. И как бы слегка прячется за лопату. И не дает себе сфотографировать, для газеты. Не надо, говорит, не надо.

— Ничего особенного, — испуганно говорит, — в больницу отвез, на санках.

Нуруддин приспособил черную надувную лодку к полозьям от санок. Нагружает доверху снегом, увозит подальше от дорожек и троп. Относится к своему делу не рутинно, с фантазией.

— Хорошие санки, — говорит Нуруддин, — радуюсь.

Вправду – радуется. Оглаживает ручку. Санкам было суждено сыграть важную и даже первостепенную роль в спасении человека; вряд ли Нуруддин планировал вывозить на них раненых с поля боя, а вот пришлось – жизнь заставила. В трагическое для женщины с рыжей лисой утро он, крякнув, поднял ее с тротуара и поместил вместо снега на днище черной надувной лодки. Имитировал карету скорой помощи. Женщина испугала его поначалу громкими стонами, потом привык, и за пятнадцать минут доставил в ближайшую больницу. Получилось удачно – больница имела кардиологическое отделение, а женщина – приступ стенокардии помимо перелома лодыжки.

— Зима-то сначала хорошая была, — рассказывает дворник, заслонившись рукавицей от фотоаппарата, — без снега. Сейчас снега много. Утром работаем, вечером работаем. Ночью иногда работаем. Рельсы трамвайные чистим.

В руке у Нуруддина лопата с ковшом из ярко-синего пластика. Рядом к обледенелой стене прислонен и другой инструментарий: ледоруб-скребок, ледоруб-топор, еще одна большая лопата, из листового алюминия. И черная надувная лодка, полная мокрого снега. Возможно, коллеги смеются и провожают лодку завистливыми взорами мичуринцев-неудачников. В пределах видимости Нуруддиновых коллег не видно.

В стародревние советские времена комитеты ЖКХ предоставляли дворникам служебное жилье, что служило прекрасной мотивацией для добросовестной службы – каждый, рожденный в СССР, вспомнит знакомого дворника-интеллигента, работающего за жилплощадь. Сейчас, понятно, никаких дворницких квартир нет. Дворников нанимают государственные предприятия, частные компании, ТСЖ. Первые и вторые работают по городским нормативам, третьи на общем собрании жильцов решают, сколько заплатят дворнику. Если найдут. Еще встречаются жильцы-энтузиасты, кому не лень после основной работы раскидать снег во дворе и на подъездных дорожках. Но они быстро обижаются на своих менее активных соседей, и швыряют лопатами в их окна.

— Живу недалеко, — объясняет Нуруддин, – комнату снимаю. У бабушки одной. Мы с братьями снимаем маленькую комнату. Скоро мама с сестрами приедет еще. Одна мама, две сестры.

Последние пару дней оттепель, под ногами чудовищная каша из мокрого снега, песка, реагента и черт-те чего еще – серпантин, мишура, селедочные головы, новогодний ассортимент. На завтра обещано резкое похолодание. Городские коммунальные службы сообщают о выходе на улицы стольких-то единиц снегоуборочной техники. Пешеходы передвигаются медленно, с осторожностью выбирая место для каждого шага. Мечтают о грядущих теплых временах, которые и в Самаре начнутся мало-помалу примерно с 21 марта, праздника Навруза, что приходит к Наруддину затемно, когда вся его семья собирается за освещенным столом. Стол на Навруз накрывают особый, называют его «хафт-син» — должны присутствовать семь продуктов, названия которых начинаются с арабской буквы «син»: семена руты, яблоко, черные косточки, дикая маслина, уксус, чеснок и проросшее зерно. Что такое черные косточки, не очень понятно, наверное, семена подсолнечника.

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.