На днях некоторое время провела в стенах Дворца Бракосочетаний. Как это получилось: студенты архитектурно-строительного университета устраивали презентацию проектов реконструкции здания, представили шесть проектов разных уровней прогрессивности. Один из них включал водные перегородки со специальными растениями и золотыми рыбками в перспективе. Из выступлений студентов мне запомнились слова «проблемные зоны», и если раньше я думала, что проблемная зона – это, например, излишне полные бедра, то теперь поняла, что проблемная зона – это вестибюль. Полная впечатлений, решила немного расслабиться, и завернула в салон фотографий, располагающийся тут же. Салон фотографий охраняла добрая служительница, она сидела за полированным столом и подробно пила чай. Служительницу навещала подруга, угощала ее самодельным тортом. Торт был разрезан на маленькие треугольные кусочки, служительница с подругой цепляли их пластиковыми вилочками.
Из посетителей в салоне фотографий обретался мужчина, худой и в кепке. Он рассматривал внимательно свой бумажник, будто бы советовался с милыми портретами, размещенными в целлулоидных окошечках. Внезапно поднял голову и оказался моим старинным знакомцем, Эдуардом. С Эдуардом связана одна история, довольно спорная, и я ее крепко забыла, приложив к этому откровенные усилия. И вот Эдуард, спустя многие лета, стоял передо мной в салоне свадебных фотографий и улыбался.
— Привет, — поздоровался оживленно, — как дела?
— Все в порядке, — классически ответила я, а сама вспоминала историю, не могла уже остановиться. История про Эдуарда, его любимую женщину Лилю, менеджера Ангелину, и меня. Нет-нет, не многоугольник сложных отношений. Дело происходило давно, более десяти лет назад, мы работали в одном офисном здании, дружили на темы литературы, музыки и сплетен о начальстве. Как-то наступил международный женский день 8 марта. Предполагалась корпоративная вечеринка, единая для трудящегося населения этажа. Эдуард нашел нас в кабинете, где мы с менеджером Ангелиной кромсали редиску, разделывали селедку для праздничного стола и допивали вторую бутылку превосходного шампанского. Во рту я держала пучок укропа, планируя его съесть. Эдуард вытащил укроп, и раздраженно бросил его на стол.
— Что-то случилось, — догадалась я.
— Конечно, — с претензией ответил Эдуард, — Лилька меня бросила! Со своим новым хахалем отмечает праздник в кабаке!
Я подобрала укроп и быстро съела. Менеджер Ангелина хрипло рассмеялась. Эдуард цыкнул зубом и попросил закурить. Я промолчала, из нас троих не курил никто. Выяснилось, что любимая женщина Эдуарда утром сообщила ему по телефону, что Эдуард сволочь и она больше — не его.
— А чья, — спросил Эдуард любимую женщину.
— Капитана ракетных войск, — ответила она, — мы с ним сегодня справляем помолвку, в международный женский день. И фамилия у него – Егоров, а не то что.
Эдуард имел немного смешную фамилию. Лиля вошла во вкус и назвала пятнадцать лежащих на поверхности причин назвать Эдуарда сволочью. Мне запомнилось: «и зимой ты боишься ездить за рулем»
Эдуард был убит. Он сказал, что у него началась депрессия, а он склонен к суициду.
— Насколько склонен, — уточнила я.
— Весьма и весьма, — ответил Эдуард, налил себе жидкости из-под зеленого горошка в бокал с шампанским, и быстро выпил. Менеджер Ангелина хрипло рассмеялась.
Мы недолго думали, как спасти Эдуарда от суицида и депрессии. Решение пришло сразу, будто бы было всегда, а сейчас выкатилось изо рта, как шарик с номером в лотерее Спортлото. Пять из тридцати шести.
— Поехали, — сказала я, — пока есть время до вечеринки.
— Вечеринки, фу, — сказал Эдуард, — так никто уже не говорит. Суаре!
Я огрызнулась, Эдуард извинился, менеджер Ангелина хрипло рассмеялась, мы допили шампанское и поехали. Эдуард посредственно управлял автомобилем отечественного производства. Кафе располагалось недалеко, странное полупустое заведение в морском духе — стены убраны сетями, пустыми клетками из-под попугаев, столы в форме спасательных кругов и повсюду гулкие рынды. Эдуард остался в машине. Свою любимую женщину он начал описывать классически: «ростом она примерно с ангела», но потом вспомнил о ярко-рыжих волосах и малиновом пальто.
Мы с менеджером Ангелиной вошли и сразу опознали Лилю. Это была крупная девушка с хищным лицом, вокруг развевались рыжие кудри, на блестящем лайкрой колене дробился электрический свет. Рядом с ней сидел грустный мальчик в сером костюме и галстуке-бабочке, в руках он крутил необъяснимый мячик для пинг-понга. Тонкая линия усов делала его похожим на М.Ю. Лермонтова. Герои располагались в уютном месте близ фальшивого камина. В камине горели белые свечи.
Я откашлялась и подошла ближе. Менеджер Ангелина хрипло рассмеялась. Тут надо сказать пару слов о наших с ней одеждах. Все-таки готовились к празднику, и принарядились. Я надела кружевную кофту и шорты (почти кожаные), а менеджер Ангелина – платье цвета крови на лямках и сапоги-казаки.
— Привет, капитан, — сказала я, склонившись над круглым столиком, — как там ракетные войска? А я знала, что встречу тебя здесь! Радостно сознавать, что ты до сих пор любишь это место, Егороффф…
Слова «до сих пор» и «Егороффф» я выделила голосом и широко улыбнулась. Лиля молча лупила глазами маленькими и круглыми, как таблетки но-шпы. Капитан в ужасе выговорил, что я, очевидно, ошиблась. Менеджер Ангелина присела перед ним на корточки, высунула язык и немного подвигала им вверх-вниз. Платье опасно собралось шелковой гармошкой на ее мускулистых бедрах. Лямка скользнула вниз по гладкому плечу. Капитан в испуге поджал ноги и слабым голосом произнес что-то вроде: «я тб клнс нзнкм», причем несколько раз подряд. Пинг-понговый мячик выпал из его безвольной ладони и запрыгал по коммерческому линолеуму.
— Простите, мы, должно быть, некстати, — сказала я, — привет войскам.
Менеджер Ангелина неохотно поместила язык обратно, напоследок лизнув капитану шерстяное колено. Лиля взвизгнула. Капитан закрыл глаза, нашарил на столе графинчик с водкой, поднес ко рту и сделал наощупь несколько хороших глотков.
Мы отошли на несколько шагов, менеджер Ангелина вдруг сорвалась с места, кинулась к выходу, как бы уносимая криком: «йа всеоо ещеооо лллюбллюууу йевооо!..» Это был великолепный экспромт. Недаром Ангелина слыла девушкой большого обаяния.
На круглой разлапистой вешалке выделялось малиновое пальто на малиновой же подкладке, абсолютная безвкусица.
Любимая женщина позвонила Эдуарду через пару часов, остаток международного дня они провели вместе. Потом следы Эдуарда затерлись во времени и городских кварталах, и вот он толчется в салоне фотографий, при Дворце бракосочетаний. Никак женился?
— Никак женился? – решила уточнить я.
— Господь с тобой, — испугался Эдуард, — тут же не только свадебные фото. Мы вот заказывали фотосессию на природе. Сама понимаешь, поля, леса и одуванчики.
Он показал мне заглавную фотографию. Там, окруженная травами, хохотала Лиля. Волосы ее имели принципиально другой оттенок, но кудри опознавались безошибочно. Лиля была полностью обнажена. Но Эдуарда это не смущало. Я тоже решила не смущаться.
— Привет Лиле, — сказала вежливо, прощаясь.
— Передам, — согласился Эдуард, — когда увижу. Вообще, она же под Москвой живет. В военном городке таком-то. Слыхала? Ядерный щит Родины!
— А что она там делает? – спросила я, догадываясь.
— Ну как – что, — нахмурился Эдуард, — муж ее там служит, Егоров. Подполковника вот прошлой осенью получил. Новый год вместе отмечали, в Москве. Ты давно не была в Москве? Совсем другой город…
Я честно ответила, что в Москве не была давно. Лет десять, что ли.
— Обязательно посети! – напутствовал меня Эдуард, — а то в столице десять лет не бывать, виданное ли дело!