Лето подходит к концу, и на самом деле событий за эти два с половиной месяца было не так уж и много, особенно в культурной жизни города. В беседе с Андреем из уличной граффити-команды ЧЖНС выяснилось, что культуры в нашем городе вообще нет и нет людей, которыми бы эта культура была востребована. Начали с разговора об искусстве, а закончили, как сейчас модно, разговором о протестах…
— Когда мы начинали, в 90-е годы, информации было очень мало, она приходила обрывками, на каких-то листочках, из рук в руки переходил один журнал на всю Самару, Интернета в широком доступе еще не было. Сейчас, если человек начинает заниматься граффити у него огромный поток информации, он может найти то, что ему действительно интересно, как-то подстроиться, выбрать какой-то стиль, материалы. Сегодня доступны качественные краски и есть выбор цветов. Раньше было всего пять цветов и приходилось ехать на другой конец города, чтобы их найти. Сейчас все есть – бери и делай.
Мы рисуем вместе, при этом редко разговариваем друг с другом. Например, Дима сделал часть картинки, я сделал другую часть, и я могу перекрасить то, что мне не нравится, так, как я хочу. Из этого перекрашивания складывается работа. Эскизы делаем очень редко, мы отвыкли по ним рисовать. Маленькая картинка, сам эскиз, уже является полноценной работой, и когда просто копируешь его на стену — это не очень интересно, хочется что-то изменить, и так картинка в процессе ее переноса на стену может целиком поменяться.
— Представь себе город весь изрисованный граффити…
— Это реально. В Ярославле почти весь город покрыт рисунками. К нам приезжали ребята из Екатеринбурга и рассказывали, что у них в городе граффити – редкость, рисование в общественных местах строго наказывается, за этим тщательно следят. Но при этом в Екатеринбурге есть центр, который занимается проведением ежегодных фестивалей. И обычно это крупные мероприятия, на них съезжаются художники со всей России, рисуют на стенах протяженностью в семь километров. В Перми есть арт-центр, там проходят фестивали при поддержке администрации.
— И у нас вроде бы озадачились, сделали в июне фестиваль Street-art, например.
— Да, но у нас страдает организация, поэтому работы получаются некачественные — художникам дают очень мало времени на работу. Администрации пофигу, как это будет сделано, лишь бы в срок уложиться, и происходит это обычно так: вот молодежь, вот стена, вот краски. Молодежь сотрудничает с государством, при этом занимается творчеством. Ставим галочку. Партийное задание выполнено.
— Фестивали граффити нужны?
— Для развития культуры, конечно, нужны. На фестивале можно увидеть интересные работы, еще это возможность пообщаться с профессиональными художниками. Но самарский фестиваль Street-art — это госзаказ. Как в советское время советским художникам говорили: рисуйте Ленина, и они рисовали. Не потому, что хотели или не хотели — надо было. С другой стороны, среди них были талантливые художники, и они того же Ленина очень здорово изображали.
— Как ты считаешь, выставки, фестивали делают стрит-арт, граффити прирученным искусством? Есть здесь место андеграунду, или это уже только коммерция?
— Эти процессы никак не влияет на мою работу. Художник никому ничего не должен.
— Как определить, является ли стрит-арт искусством, группа «Война» и их акции на том же мосту, например, – это что?
— Там вообще все просто — это пиар-ход, возможность раскрутиться. Лично для меня к искусству нарисованный на мосту х№й совсем отношения не имеет.
— Разметка города, тэги – это искусство?
— Это граффити.
— В Америке изначально тэгами, насколько мне известно, размечали территорию, районы.
— В России никогда такого не было, граффити к нам пришло как рисунок на стене.
У нас тэги – основа. Чем бы ни занимался граффитчик, он начинает с этого. Это и есть своего рода каноническое граффити. Мотивация у человека, который идет с баллончиком и хочет что-то нарисовать, может быть любая, а некоторыми вообще ничего не движет.
— Отличаются ли художники в разных городах?
— Я не особенно знаком с современными художниками из разных городов. Что касается академического образования, здесь есть некоторые отличия.
— Разные школы?
-В Питере колорит свой, серовато-жемчужный, в Москве, наоборот, какой-то более яркий. Граффити тоже отличается, сейчас очень много всего происходит, не хватает времени, чтобы проследить за всеми тенденциями, но иногда попадаются интересные работы.
— А в Самаре? Если брать современное искусство, та же выставка «Течения», на которой работы ЧЖНС выставлялись, как по-твоему, она отразила процесс течения времени?
— Мне сложно ответить на этот вопрос. Есть работы, которые мне понравились, но не все. И еще есть несколько нюансов в этой выставке, которые смутили: под работы современных художников привезли плазменные панели, проекторы, предоставили оборудование, а работы художника Пурыгина, который для Самары очень много сделал, выставлены в ужасном состоянии – ободранные, с торчащими гвоздями… Музею должно быть стыдно.
— С другой стороны, они все равно смотрелись колоритно. Я ходила с другом, он из другого города и ничего не знает о местном искусстве, он обратил внимание именно на работы Пурыгина.
— Понятно, что они на голову выше, чем многие. Но мне кажется, что на самом деле это же совершенно разные стили, эпохи и сравнить их можно только условно на уровне «нравится — не нравится». На самом деле в Самаре нет выставочной культуры, на выставки ходит только узкий круг людей, это маленькая культурная прослойка, где редко появляются новые или случайные личности.
— Это зависит от культуры города?
— Это зависит от обстановки в городе. Культуру следует воспитывать, и государство могло бы формировать в людях любовь к искусству, но они занимаются только собой. Тот же июньский фестиваль граффити, ведь никто не ставил цель украсить город – это очередное мероприятие для галочки.
— Сложно представить, что в Самаре вдруг кто-то возьмется за это и через какой-то короткий период времени горожане начнут массово ходить на выставки. Этот процесс идет через поколения.
— Сразу, конечно, ничего не получится. На мой взгляд, Самара вообще безкультурный город, в котором своей замкнутой жизнью живет небольшая тусовка – одни и те же люди ходят в театр, по выставкам и так далее.
У человека должно быть эстетическое воспитание. В разных городах по-разному.
В Москве много людей ходит на выставки. Когда в столице, например, открылась выставка итальянского живописца Караваджо, на нее пришли толпы, или выставка Левитана год назад — невозможно было протолкнуться. Если в Самару привезут Левитана, я думаю, не много людей придет.
— С другой стороны, это не только живописи касается..
— Абсолютно всего – любого аспекта культуры. Самару стараются подтянуть до столичных стандартов по разным критериям — населению, уровню жизни, ВВП, чистоте. Может быть, все это не идеально получается, но культурой почему-то не занимается вообще никто.
С другой стороны, лет пять назад было еще хуже. Сейчас хотя бы в связи с этим чемпионатом мира появляются какие-то проекты, которые, может быть, сделают город чуть-чуть лучше.
— Город выглядит заброшенным, памятники архитектуры не реставрируются, не говоря уже о чем-то новом. На многих домах уже деревья растут, как будто люди здесь не живут… Если бы, тебе предложили в администрации, допустим, помочь поднять культурную среду в городе, ты бы стал этим заниматься?
— Я вообще с нашей администрацией не хотел бы сотрудничать.
— Помнишь фильм «Выход через сувенирную лавку» и идею о том, что можно сделать полную фигню, распиарить, и на выставку придет большое количество людей, еще и картины купят — это актуально для России?
— Мне кажется арт-группа «Война» хороший пример этого. Те же Pussy Riot – это все одна банда. Они работают на эмоциях – совершают какие-то маргинальные действия, чтобы задеть максимальное число людей, создать ажиотаж, и они получают то, что хотят. Я в этом не вижу никакой идеи, только пиар-ход.
— Социальный протест?
— Да какой протест… У нас социальных протестов в России нет уже несколько десятков лет.
— Оккупайцы?
— Какой это протест? Протест был в Англии, когда там был расцвет панк-движения. Целиком протестовали против системы, не отказывались от своих взглядов. Сейчас художники вроде той же арт-группы «Война» и панк-музыкантов Pussy Riot могут изменить свои взгляды в зависимости от ситуации. После акции, получив приговор, «прикрыться» тем, что есть ребенок, например. Раньше чем они думали? Я не вижу в их действиях протеста. Против чего они протестуют, против кого?