10 пунктов отсутствия. О первом годе «третьего срока».

В первый год "третьего срока" во внутренней политике произошло много крупных событий. В первую очередь "московский протест", Пусси Райот, общественная борьба вокруг антимагнитского закона. Случилось общественное пробуждение. Причем с обеих сторон. Сначала повесткой владел условный Навальный, а затем, к осени 2012, начала все сильнее проявляться и встречная повестка, условного Милонова. После 2003-2004, т.е периода ареста Ходорковского и реакции на "оранжевую революцию" в Украине, 2012 год — самый острый. Это — "год общества". Никогда ранее не было такого широкого зазора между Путиным и его администрацией и нижними этажами бюрократии. Этот зазор в 2012 г. представлял собой пространство, в котором могло состояться или не состояться многое. Тем интереснее подвести итог не со стороны состоявшихся событий, а со стороны «пунктов отсутствия».

1. Не произошло радикализации студенчества. Более того, к концу 2012 года данные опросов показали, что протест "стареет", в нем растет доля старших возрастных групп. Никаких значимых захватов вузов, студенческих волнений не произошло (за исключением ситуации в вузе Бабурина).

2. Не произошло "взрыва городских окраин". Хотя крупные города России переживают сейчас те же процессы, что и другие мировые мегаполисы (джентификация одних районов и геттоизация других), быстрый экономический рост нулевых в России привел к тому, что в городах миллионниках возникли "сити" (районы "глобального центра", а на расстоянии 10 километров находятся районы "глобальной периферии"), никаких "восстаний окраин", подобных французским или американским, в России не произошло.

3. Общественное пробуждение 2012 года не привело и к появлению в России новых сколько-нибудь заметных регионалистских движений. Хотя регионалистская тематика и присутствовала (дело помора Мосеева, ингерманландская защита Ниеншанца в СПБ, пробуждение культурного областничества в ответ на назначение губернаторов-варягов и т.д.), но никаких ощутимых "сепаратизмов", сопоставимых с 90-ми гг. (бурятский, татарский, якутский национализмы, "уральская республика" и т.д.) не возникло. Во всяком случае, они не стали значимыми в публичной политике и не стали факторами, дополняющими московский политический кризис 2012 года.

4. Протестное движение не привело к появлению "новых левых". Можно усилить и сказать: даже возможность массовых публичных акций (которой не было в течение десятилетия) не привела к замене КПРФ на какое-либо другое массовое левое представительство. Хотя проблематика "социальной политики" обсуждается сейчас так же широко, как и в период "монетизации льгот", и население ясно видит результаты различных реформ десятилетия (пенсионная система, лекарства, тарифы ЖКХ и т.д.), не случилось никаких массовых левых акций. Показательно, что попытка левых выдвинуть в феврале социальную тематику в качестве главной темы массового шествия в Москве закончилась неудачей.

5. Ликвидация нескольких политических тяжеловесов (в первую очередь Лужкова, Кудрина, Суркова, но также и таких ветеранов, как Громов, а также другие значимые кадровые перестановки — Голикова, Фурсенко, Набибуллина, Матвиенко и др.) не привели к таким конфликтам клиентел, которые имели бы сколько-нибудь значимые последствия для устойчивости режима. Иначе говоря, важным фактом "отсутствия" является то, что разгром этих клиентел, а также ослабление медведевской клиентелы, не привели к появлению какого-либо теневого альянса из системных обиженных.

6. Московский протест 2012 года не привел к появлению новых массовых профессиональных союзов. Несмотря на то, что большинство старых профессиональных союзов давно находятся в кризисе, а общественный подъем обычно создает хорошую возможность появления новых союзов, — этого не произошло. Речь идет о новых союзах журналистов, литераторов, кинематографистов, педагогов, работников здравоохранения и др. Единственной публично заметной институционализацией оказался Координационный совет оппозиции.

7. Несмотря на то, что реакция властей на московский протест-2012 была последовательно жесткой и практически все лидеры попали под различные репрессии и преследования — аресты, обыски, подписки о невыезде, компромат и т.д. — не произошло того, что обычно происходит в подобной ситуации: за пределами России не возникло политического "эмигрантского" центра. Ни в качестве неформальной среды, подобной той, что была у чехов после 1968 года в Мюнхене, ни в более жесткой форме "правительства в изгнании".

8. Расширение публичного пространства не сказалось ни только на левых, но и на так наз. "русских националистах". Никакой критически значимой мобилизации националистов не произошло. Скорее наоборот: их более ранние (до начала массовых протестов) акции – такие как "Русская пробежка", летние лагеря спортивной подготовки, совместные акции с футбольными фанатами и др. – вызывали больший резонанс, чем в 2012 году, когда возможность публичного действия значительно расширилась. Иначе говоря, так называемая "угроза манежки", то есть вспышки массовых беспорядков и насилия со стороны националистической молодежи, не получила никакого развития.

9. Ни в одной из системных пропутинских общественных институций не возникло публичного кризиса, который бы вел к самореформированию. Это особенно заметно на примерах Единой России, профсоюзов Шмакова, Общественной палаты РФ, всех общественных советов при Президенте и т.д. Единственный публичный конфликт — вокруг профильного совета по правам человека – был замят. Все остальные подобные институции просто ждут планов "реформы себя сверху" и реформируются (либо не реформируются) решением АП без публичной дискуссии.

10. Важным пунктом "отсутствия" является общественная реакция на суды. Несмотря на то, что Следственный комитет, полиция и суды проводят аресты, фабрикуют дела, продлевают сроки содержания в СИЗО, выносят суровые приговоры, и вся система судопроизводства воспринимается населением как коррумпированная и несправедливая, попытки организовать пикетирование и даже развернуть лагерь "Оккупай-суд" не приняли критического для властей характера. Ни левые, ни националисты, ни либералы не смогли провести никакой значимой и создающей проблемы для власти мобилизации вокруг арестов и судов над своими сторонниками.

Подчеркну, здесь мы все это говорим не с осуждением и не в рамках популярной в социальных сетях темы "кто слил протест", а исключительно с исследовательских позиций, можно сказать, с позиций социологической "компаративистики", поскольку интересно сравнить ситуации "общественного пробуждения" в разных странах второй половины ХХ века. Институционализация протеста имела общие черты в разных политиях, попавших в ситуацию, подобной нынешней российской. Вопрос: "Почему ничего этого не произошло?" мы задаем в конце первого года "третьего срока". И размышления над "пунктами отсутствия" и их природой помогут понять, что нас ждет в следующие годы дряхлеющей путинской системы.

Опубликовано с разрешением. Оригинал: http://russ.ru/Mirovaya-povestka/10-punktov-otsutstviya.-O-pervom-gode-tret-ego-sroka

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.