18 сентября самарская набережная приютила фестиваль «Большая рыба». Фестиваль приплыл на теплоходе «Козьма Минин» и привез с собой этно-коллективы из республик Алтай, Коми, Мордовия, Удмуртия, Хакасия, Ханты-Мансийского, Ямало-Ненецкого автономных округов, а также Большую рыбу, исполняющую желания.
Большая рыба состоит из проволочного остова и рыбьей кожи, пошитой из разноцветных тряпочек. Глаза у рыбы оранжевые, плавники полосатые с бирюзой, рот у рыбы открыт, а к выпуклым бокам пришиты вязаные узорчатые карманы, и пришиты не просто так. Надо загадать желание, написать желание на листочке, свернуть листочек дважды, потом еще дважды, потом упаковать в рыбий карман. Ах, нет, сначала нужно громко ударить специальной колотушкой в огромный барабан, это ритуальный барабан, вокруг него танцует странный танец коричневая крошечная ненка в парке мехом внутрь – «паны», национальная одежда. На паны уходит пять оленьих шкур, к ней приторочены рукавицы и песцовый воротник. Парка красиво расшита полосками сукна, пояс плетен из цветных ниток. В такой одежде можно спать на снегу, в Самаре пока снега нет, но уже холодно, сильный ветер, крошечная ненка не замерзнет все равно.
Плохая погода не дает фестивалю разгуляться: посетителей мало, раз-два, да обчелся. На сцене, которая на самом деле подножие бывшего пивного ресторана, поют шесть женщин в ярких национальных костюмах – марийских ли, мордовских? Клетчатые юбки и красные сапоги, значит, не луговые мари, потому что луговые мари носят просторную тунику – тувыр, богато украшенную вышивкой. Это удмуртский коллектив, выясняется чуть позже, удмуртский коллектив поет на украинском языке веселые песни. Про хлопцев, дивчин, червону руту и все такое.
Зрители в количестве пяти человек подбадривают исполнителей, две подруги в болоньевых плащах немного пляшут, запрокидывают головы, взмахивают руками, и ветер кидает к их легким ногам очередную порцию желтых листьев – с липы, красных – с рябины, и короткие плоские иглы – с лиственницы.
Лиственница – дерево, почитаемое ненцами как священное. Ненцы увешивают свои лиственницы лоскутами ткани, шкурами зверей, рогами жертвенных оленей. Это подношения. Когда оленя приносят в жертву, его поворачивают мордой на запад и душат, в последний момент вонзая кинжал в сердце.
«Меня мамка побила, побила побила, чи я хлопцев любила, любила, любила!» — поют со сцены удмуртки. Женщина в просторном плаще, такая худая, будто бы с нее стекло все тело, берет маленький листочек синего цвета, быстро записывает свое желание, это одно недлинное слово. Бьет в барабан, три раза по часовой стрелке обходит Большую рыбу и что-то повторяет монотонно.
«Жили-были старик со старухой тридцать лет и три года, а детей у них не было, — говорит страшно худая женщина, — не было у них детей, и тогда старуха пошла к колдунье, а та ей велела слепить из снега девочку, посадить в землю специальное семечко, сострогать из чурочки куколку и завернуть ее в полотенчико. И оживет снежная девочка, и проклюнется семечко, и заплачет поутру куколка младенческим плачем».
Торжественно шествуют ребята, одетые в малицы. Малица – это просторная рубаха, сшитая из оленьих шкур мехом внутрь. Ребята несут деревянных идолов – сядей. Идолы печально смотрят свысока. Одна девочка на ходулях, перемещается ловко. Ритмичные удары в маленькие барабаны синхронизируются со стуком сердца.
«Большая рыба исполнит ваши желания, — говорит крошечная ненка. — Большая рыба нравится Ид Ерв – хозяину воды. Хозяин воды ценит жертвоприношения, и перед началом рыбной ловли в былые времена старший обращался к духу с просьбой дать хороший промысел, обещая в уплату человеческую жизнь. Если во время лова в воду падал кто-либо, его не спасали».
Нарядных удмуртских певиц сменяет мужчина в черном классическом пальто. Это неожиданно. Мужчина хорошо поет про город Горький, где синие зорьки. Певицы натягивают поверх пестрых костюмов куртки и плащи, топают ногами, разгоняя кровь. Холодно, на Волге волны с белыми барашками. Никто не купается, вода скрывает мертвые тела, принесенные в жертву или просто — пьяных ныряльщиков. Мертвые глаза смотрят через толщу воду в небо, мертвые волосы неотличимы от водорослей, и в них вьют гнезда рыбы, большие и маленькие.
«А про ребеночка лучше просить Мяд Пухуця – покровительницу матерей», — советует ненка. Страшно худая женщина кивает. Будет просить.
В тринадцать тридцать теплоход «Козьма Минин» отчалил от речного вокзала и ушел дальше – древним торговым путем, через Саратов, Балаково, Волгоград, Астрахань, через Казань и Чайковский, до Перми. Желания, вложенные в Большую рыбу, пустят вниз по большой реке. Они сбудутся – так говорят. И оживет снежная девочка, и проклюнется семечко, и заплачет поутру куколка младенческим плачем.
