Контртенор — явление в мире музыки уникальное: таких исполнителей, обладающих голосовым диапазоном в три октавы, на планете единицы. Олег Безинских одинаково легко исполняет партии от классического баритона до сопрано. Эти свои возможности, равно как и новый альбом «Посвящение» он продемонстрировал гостям Самарской филармонии.
Олег Безинских, с которым автору этих строк удалось недолго пообщаться прямо перед концертом, разговор начал сам. «Вы меня будете спрашивать про то, что я человек-чудо? — сразу же предупредил он мой первый вопрос. — Меня так почему-то все называют, это самое распространенное начало моего разговора с журналистами. Так что я уж сразу же вам отвечу, что я — человек самый обыкновенный, и разговаривать со мной можно по-простому».
– Первые партии в Мариинском театре, гастроли по всему миру на лучших концертных площадках… Как вы вообще оказались на концерте в провинциальной Самаре?
– Просто я же здесь родился. Да, именно, не в столицах и даже не в Самаре, а в ма-а-аленьком Октябрьске Сызранского района области. Я здесь, в Самаре, чувствую себя как дома, здесь все для меня родное… Последний раз в вашей филармонии выступал пять лет назад. Прекрасно помню тот концерт — он состоялся на следующий день после похорон моего отца… А в этот раз, когда только приехал, город не узнал: эти дороги, облезлые дома — это ужасно. Как можно было такой красивый город до такого состояния довести? Такая сразу тоска навалилась…
– Вы ведь совсем недавно и в Сызрани гостили, пели там?
– Туда я приезжаю к родным. У меня в Октябрьске, что рядом с Сызранью, до сих пор живут мама, старшая сестра, тетя. Я к ним приезжаю после своих сумасшедших гастролей, закрываю все двери и окна, просто отсыпаюсь… Хотя в этот раз еще и выступил с концертом.
– Сложно было сызранцам уговорить звезду мирового масштаба выйти на сцену местного ДК?
– У меня сложились замечательные отношения с мэром Сызрани, и если просят выступить, почему я должен отказываться. На мое последнее выступление все билеты были распроданы уже за две недели, хотя никаких афиш по городу не было. Кстати, как и в этот раз в Самарской филармонии. А тогда, месяц назад, я попал еще и на встречу одноклассников. Весь класс собрался, я просто не мог их подвести…
– И как они вас приняли?
– Замечательно! У нас вообще всегда были прекрасные отношения. И хотя я и был всегда толстый как колобок, да еще пел «девчачьим голоском», никаких конфликтов по этому поводу в школе никогда не возникало. Я участвовал во всех конкурсах самодеятельности и на всех занимал первые места. И, кстати, мое первое боевое крещение контртенором произошло именно в школе. Тогда на очередном смотре мы уже просто не знали, чего еще такого забабахать, чтобы наша школа N32 (теперь она 11-я) стала лучшей. И я предложил попробовать свои голосовые возможности. Собрался целый консилиум, я пел за закрытым занавесом, потому что было очень стыдно, что мальчик поет женским голосом. Я исполнил третью песню Леля из оперы Римского-Корсакова «Снегурочка», и первенство нашей школе было обеспечено. Кстати, именно с этим произведением я потом поступил в Санкт-Петербургскую консерваторию.
– Став за ее почти 150-летнюю историю первым и единственным выпускником-контртенором…
–Так уж получилось… Между прочим, мой педагог по вокалу — Виктор Юшманов, оказался очень необычным человеком. У него два образования, и первое из них — медицинское. И поскольку он разбирался в тонкостях физиологии, то и мне было интересно, чтобы мой голос начали изучать. Мой голос исследовали по всевозможным параметрам, ставили над ним различные опыты. Оказалось, что на ноте ля второй октавы он достигает тысячи герц! А по гармоникам очень схож с плачем младенца.
– А стаканы разбивать не пробовали?
– Это все белиберда, ненаучная фантастика! Этого сделать невозможно!
– В желтой прессе всего мира постоянно муссируются слухи о вашей мужской «неполноценности»…
– Ну что я на них на всех в суд должен подавать? Дураков, как известно, везде хватает! Вот и вы туда же!.. Давайте, напишите: «Безинских — кастрат!» А еще у этого «кастрата» взрослый сын и третья жена…
– Сменим тему… К какой категории исполнителей вы себя причисляете? Ведь помимо классики поете еще и эстрадные вещи?
– Я вообще не делю музыку на классику, попсу, кроссоверы, инструменталку. Я делаю то, что мне нравится, я — всеядный. Мне нравятся и эстрада, и классика, и народная музыка. Когда-то давно я дал слово, что все мои концерты будут начинаться с «Аве Мария», и пока его держу. Потому что я верующий человек, и «Аве Мария» — это не только моя визитная карточка, но и визитная карточка моей души. И даже если когда-то концерт начнется не с нее, за кулисами я все равно сначала спою «Аве Мария», просто для себя, для настройки. А потом уже выйду на сцену. С другой стороны, я с удовольствием пою популярные эстрадные композиции, которые вошли в мой новый диск «Посвящение». Например, «Однажды» и «Город, которого нет». Еще в моей программе есть просто молитва на иврите — очень сильная вещь. Она исполняется под аккомпанемент виолончели…
– Есть такое понятие в шоу-бизнесе — «формат»…
– Очень не люблю это модное слово. Считаю, что «формат» — это такая ограниченность, рамки, в которые втиснуто сознание. Но разве в творчестве могут быть какие-то рамки? Кстати, именно из-за формата меня не крутят по радио, именно по формату я не прошел на «Евровидение».
– Кстати, об этом конкурсе. Многие были удивлены, как вас — классического оперного исполнителя, вообще туда занесло?
– Ну, можно сказать, что я таким образом пытался удовлетворить свое собственное эго. (Смеется). На самом деле я просто хотел попробовать, доказать себе что-то. Мне ведь до сих пор всего мало. Поступил в консерваторию, стал петь классическую оперу — мало. Начал сотрудничество с Мстиславом Ростроповичем в его проекте — опять мало. Вышел на эстраду — все еще МАЛО!..
– По крайней мере, несмотря на то, что победить на «Евровидении» у вас не получилось, лицо вы, кажется, не потеряли…
– Я тоже так считаю. Хотя вот как раз в лицо меня никто и не узнал тогда! (Улыбается). Все эти зализанные волосы, голубые линзы, общий имидж человека-киборга… Баловство, одним словом. Но своим результатом на самом деле я доволен. «Евровидение» для меня не панацея. Да, я стал вторым, но я участвовал во многих международных конкурсах, я прошел колоссальное количество премьерных фестивалей по всему миру, что не каждому вокалисту доверяют. Так что с самодостаточностью у меня все в порядке. Другой вопрос, что здесь, в России, меня знает не так много людей, я не принадлежу ни к одному клану шоу-бизнеса, не попадаю под этот дурацкий формат и из-за всех этих хитросплетений не могу донести до простого слушателя свою музыку, свой голос.
– Но у нас ведь сейчас мало иметь один только талант…
– Да, у нас действительно пробиться без связей очень сложно. Меня «на ура» принимают в Европе, Америке, ждут гастролей, а в родной стране как-то все очень уж сложно. Хотя вот сейчас посыпались предложения из регионов — Нижний Новгород, Казань… Сызрань наша готова хоть завтра концерт организовать. Очень мне это льстит, что на родине так меня ценят.
