Из мемуаров моего отца, Георгия Евгеньевича Фомина, бывшего заместителя Генерального конструктора ЦСКБ, Почётного работника ГНПРКЦ «ЦСКБ-Прогресс»
12 апреля 1961 года я был на полигоне, расположенном в районе железнодорожной станции Тюра-Там Кзыл-Ординской области Казахской ССР.
Официально полигон назывался 5-ым Научно-исследовательским испытательным полигоном Министерства обороны СССР и предназначался для проведения летных испытаний межконтинентальных баллистических ракет, подготовки к запуску и запуска искусственных спутников Земли и космических аппаратов (станций) к Луне и планетам Солнечной системы с помощью ракет-носителей. Важным направлением деятельности полигона было проведение научно-исследовательских и экспериментальных работ в области методологии эксплуатации ракетно-космической техники, оперативной и статистической обработки результатов пусков, оценки тактико-технических характеристик и эксплуатационных свойств испытуемой ракетной техники, выдачи предложений по ее совершенствованию, разработки и внедрения в боевых ракетных частях соответствующих рекомендаций, инструкций и наставлений, обучение вновь формируемых боевых войсковых частей Ракетных войск стратегического назначения. Неофициально полигон называли «Тюра-Там» по месту его расположения или «Южный полигон» в отличие от полигона, расположенного в районе станции Плесецк, в Архангельской области и в быту именуемый «Северным полигоном». Слова «космодром», а тем более в сочетании со словом «Байконур» тогда и в помине не было.
Южный полигон был вторым в Советском Союзе по времени создания ракетным полигоном.
Первым был полигон, расположенный вблизи поселка Капустин Яр Астраханской области. Его создание было предусмотрено знаменитым Постановлением Совета Министров СССР от 13 мая 1946 года «Вопросы реактивного вооружения», давшим настоящий зелёный свет широкомасштабным работам по освоению всех видов работ по созданию современной ракетной техники от проектирования ракет и всех их составных частей до боевой эксплуатации и использования нового вида оружия по назначению. Официальное закрытое наименование полигона было «4-ый Государственный Центральный полигон реактивной техники», неофициальное – полигон «Кап-Яр». Полигон был создан в 1947 году. Первый запуск баллистической ракеты с пусковой установки полигона Кап-Яр состоялся 18 октября 1847 года. Это была трофейная немецкая ракета «Фау-2».
В октябре 1948 года, всего через три с небольшим года после окончания Великой Отечественной войны была запущена первая баллистическая ракета Р-1, разработанная под руководством Сергея Павловича Королёва в кооперации с коллективами Главных конструкторов В. П. Глушко, Н. А. Пилюгина, М. С. Рязанского, В. И. Кузнецова, В. П. Бармина, изготовленная на советских заводах с использованием отечественных материалов. История не скрывает, что прототипом для ракеты Р-1 послужила немецкая ракета «Фау-2», но уже в сентябре 1948 года с космодрома Кап-Яр стартовала ракета Р-2, от начала до конца отечественной разработки. Ракета Р-2 значительно превосходила по всем характеристикам ракету Р-1 и «Фау-2» и обладала, как сейчас говорят, большим количеством «ноу-хау», в том числе − отделяемая головная часть, несущие баки, применение легких алюминиевых сплавов вместо стали, введение на конечном участке полета принципа боковой радиокоррекции траектории, создание отечественного двигателя повышенной тяги. Эти и другие мероприятия позволили увеличить дальность стрельбы в два раза и существенно повысить точность попадания головной части в заданную цель. Освоение и развитие американской ракетной техники также начиналось с немецких ракет «Фау-2», причем американцам удалось вывезти гораздо больше материальной части и технической документации, чем советским специалистам, да и привезти в США самого Вернера фон Брауна, главного конструктора немецкой ракеты. Так что использование трофеев – это обычная практика победителей.
Полигон развивался. Последовали запуски дальнейших более совершенных «королёвских» ракет Р-5, Р-11, а потом и «янгелевских» Р-12, Р-14. Все ракеты от Р-1 до Р-14 были одноступенчатыми, поэтому для отчуждения требовалась территория для падения головной части и самой отработавшей ракеты после отделения от нее головной части. Когда же встал вопрос о создании многоступенчатой межконтинентальной ракеты Р-7, расположение полигона Кап-Яр стало не совсем удобным, так как трассы запусков проходили над относительно густо населенными территориями и территориями, имевшими большую хозяйственную ценность. Отчуждение районов падения блоков отработавших ступеней стало проблематичным. Поэтому начался поиск новой территории для расположения ракетного полигона. При поиске места для строительства руководствовались следующими критериями: обширный, малонаселённый район, земли которого мало использовались в сельскохозяйственном производстве, вблизи которого существовала железнодорожная магистраль, и имелись надёжные источники пресной воды. Выбор пал на территорию рядом со станцией Тюра-Там железнодорожной магистрали Москва-Ташкент и на берегу реки Сыр-Дарья.
В 1954 году были завершены рекогносцировочные работы по обследованию территории для строительства нового полигона, а в феврале 1955 года вышло постановление Правительства о его создании. Уже через два года полигон был готов к запуску первой «семёрки», легендарной королевской ракеты Р-7, ставшей базой для семейства самого известного в мире ракет-носителей «Спутник», «Восток», «Молния», «Союз» и их модификаций. Первый запуск ракеты Р-7 состоялся 15 мая 1957 года, однако из-за возникшего пожара в хвостовом отсеке одного из боковых блоков ракета взорвалась и упала недалеко от стартовой установки, не повредив его. 21 августа 1957 года состоялся первый успешный пуск этой ракеты, о чем ТАСС в сообщении от 27 августа 1957 года известило общественность всего мира об этом важном событии, позволившим обеспечить паритет с вероятным противником в нанесении ответного удара в случае агрессии с его стороны.
4 октября того же 1957 года сбылась дерзновенная мечта, был запущен первый в мире искусственный спутник Земли, человечество преодолело плен земного тяготения. До сего дня поражает моё воображение, как за такие короткие сроки можно было сделать такие гигантские шаги, и это в условиях, когда страна не полностью оправилась от разрухи, причинённой Великой Отечественной войной…
Южный полигон стал космодромом, но еще не «Байконуром».
Южный полигон по географическому положению был удобен для проведения лётных испытаний межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и запуска космических аппаратов, но достижение стратегических военных и административных объектов (целей) главного вероятного противника того времени было проблематичным, а сам полигон был уязвим от нападения дальних бомбардировщиков, базирующихся на аэродромах агрессивных блоков СЕАТО и СЕНТО на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Поэтому уже на ранней стадии создания МБР Р-7 было принято решение о строительстве боевого полигона, расположенного в северных широтах европейской части СССР. При запуске через Северный Ледовитый океан ракеты Р-7 достигали любых целей на территории противника.
Так в 1960 году на секретных картах СССР появился новый полигон, получивший название «Плесецк» по одноименной железнодорожной станции в Архангельской области на магистрали Москва-Архангельск. Первые ракеты Р-7 на полигоне Плесецк встали на боевое дежурство 1 января 1960 года, а 16 июля 1960 года боевой расчет полигона самостоятельно осуществил два контрольных запуска, подтвердив готовность к несению службы и выполнению стратегических задач по сдерживанию возможной агрессии со стороны противника. В дальнейшем полигон стал, как и Байконур, космодромом, и в советские времена по суммарному запуску космических ракет-носителей даже превосходил космодром Байконур и в течение длительного времени занимал первое место в мире по этому показателю.
Весной 1961 года на полигоне Тюра-Там работы кипели на всех его боевых площадках.
На стартовой площадке №1 (будущий гагаринский старт) команда С. П. Королёва впервые в мировой истории готовила ракету-носитель и космический аппарат для запуска человека на космическую орбиту. Примечательно, что первые две ступени, а именно центральный блок и четыре боковых блока были изготовлены в Куйбышеве (ныне Самара) на заводе «Прогресс» при техническом сопровождении конструкторов Филиала № 3 ОКБ-1. Пакет двигателей, а это пять двигателей, которые суммарно имели двадцать маршевых камер сгорания и двенадцать рулевых для блоков первой и второй ступеней, был изготовлен на куйбышевском Моторостроительном заводе имени М. В. Фрунзе. Для корпусных частей и топливных баков лёгкие и прочные алюминиевые сплавы поставил вновь построенный Металлургический завод.
Рядом с площадкой №1 располагался стартовый комплекс «Двина» для запуска новой межконтинентальной баллистической ракеты Р-9 (8К75). Ракета Р-9, это двухступенчатая ракета нового поколения, которая разработана в ОКБ-1 под руководством С. П. Королева, а изготовление опытных образцов её было организовано на заводе «Прогресс», где директором был крупный инженер, технолог и выдающийся организатор авиационной и ракетной промышленности В. Я. Литвинов. Конструкторское сопровождение опытного изготовления ракет Р-9 С. П. Королёв в полном объеме возложил на своего заместителя, будущего Генерального конструктора ракетно-космической техники Д. И. Козлова и руководимый им Филиал № 3 ОКБ-1. Так вот, на стартовом комплексе «Двина» команда завода «Прогресс» и Филиала № 3 ОКБ-1 готовила к запуску по программе летно-конструкторских испытаний очередную ракету Р-9. Эту команду возглавляли директор завода В. Я. Литвинов и заместитель Главного конструктора Филиала № 3 ОКБ-1 (то есть заместитель Д. И. Козлова) А. М. Солдатенков. Работу бригады опекал лично С. П. Королёв, так как создание МБР Р-9 нового поколения было особо важной государственной задачей, а лётные испытания ракеты шли очень даже не гладко – аварийные исходы были «фифти-фифти» от числа запусков. Да и конкурент − М. К. Янгель наступал на пятки ракетой Р-16.
На площадке № 31, расположенной в 15-18 километрах от площадки № 1, бригада завода «Прогресс» и Филиала № 3 ОКБ-1 работала по подготовке к контрольному запуску серийной ракеты Р-7 (8К71) для подтверждения реальным полётом партии ракет, изготовленных для боезапаса ракетных войск стратегического назначения. Таков был тогда порядок, изготовил завод партию ракет в количестве 10-20 единиц, будь добр, одну из них по выбору заказчика, запусти, и, не дай Бог, если она не долетит до цели… Бригаду возглавлял заместитель главного инженера завода «Прогресс» Н. Г. Савенков. От Филиала № 3 ОКБ-1 в состав бригады входили автор этих строк Г. Е. Фомин, а так же М. Ф. Шум, молодой еще, но толковый, уже хорошо освоивший ракетную технику специалист. С. П. Королёв время от времени присылал к нам для проверки хода работ своего представителя Е. В. Шабарова. В узком кругу Е. В. Шабаров «выдавал» нам некоторые секреты о работах на площадке № 1, и мы знали, что там готовится пилотируемый запуск, но помалкивали.
Наконец, на площадке № 41, а это на расстоянии в 12-15 километров от нашей 31-ой площадки, янгелевцы, то есть специалисты днепропетровского ОКБ-586, где главным конструктором был М. К. Янгель, готовили по программе лётных испытаний двухступенчатую межконтинентальную ракету Р-16, конкурирующую с королёвской ракетой Р-9. Работы по Р-16 носили исключительно ответственный характер, и не только потому, что, как и по ракете Р-9, это было важное государственное задание. Дело в том, что при первой попытке запуска этого типа ракеты 24 октября 1960 года произошла страшная катастрофа, ракета взорвалась на старте, в результате чего погибло более 75 человек, в том числе маршал М. И. Неделин, заместитель министра П. А. Гришин, Главный конструктор Б. М. Коноплёв, заместитель Главного конструктора П. А. Берлин, полковники А. И. Носов, Е. И. Осташев. Во время этой трагедии я был на полигоне, знал об этой катастрофе многое, присутствовал на похоронах жертв. На похоронах выступил Л. И. Брежнев, он был еще не Генеральным секретарем и возглавлял государственную комиссию по расследованию причин катастрофы. Остались в памяти его слова: «Мы могли бы сейчас строго наказать оставшихся в живых, но не будем делать этого. Они наказаны смертью товарищей, и никогда больше не допустят подобного. Они научены горьким опытом». Это, конечно, не дословно, но смысл был такой. Я и тогда и сейчас думаю, что Л. И. Брежнев был прав.
Как-то получилось, что у меня появились знакомые среди янгелевцев, которые по «секрету» рассказывали об истории днепропетровского ракетного промышленного комплекса – они начали с освоения королевских первенцев, ракет Р-1, Р-2, Р-5, а с приходом М. К. Янгеля в ОКБ в 1954 году дерзнули соревноваться с самим С. П. Королёвым и, надо сказать, в дальнейшем в области боевых ракет не только преуспели, но и превзошли учителя, первопроходца советского ракетостроения С. П. Королёва.
Мы, куйбышевцы, среди королёвцев и янгелевцев были самыми молодыми ракетчикам, считали себя зелёными салагами и с глубоким почтением относились к московским и днепропетровским специалистам, тем более что они щедро делились с нами своим опытом, умением, знаниями, не переходя, впрочем, границы дозволенного по соображениям режима секретности. Мы, как губка, впитывали их слова. Может потому, в дальнейшем нам и удалось стать неплохими специалистами и достичь определенных успехов в разработке новых образцов ракетно-космической техники, что не зазнались от причастности к «семёрке» − первой межконтинентальной и не задрали носы. Мы понимали, что относимся ко второму поколению советских ракетчиков, но перенимаем опыт у тех, кто стоял у истоков нового дела. Мы начинали ракетное дело, когда были живы С. П. Королев, В. П. Глушко, Н. А. Пилюгин, М. С. Рязанский, В. И. Кузнецов, В. П. Бармин, нам довелось с ними встречаться, слышать их выступления, замечания и мнения по разным вопросам и даже непосредственно общаться с ними и докладывать по долгу службы. У нас в Куйбышеве только один человек, Д. И. Козлов, относился к первому поколению, в Днепропетровск же, от С. П. Королева уехало несколько десятков специалистов, в том числе такие выдающиеся конструкторы и деятели науки, как М. К. Янгель, В. С. Будник, В. М. Ковтуненко, Ю. А. Сметанин, Н. Ф. Герасюта.
Но вернемся к 12 апреля 1961 года.
Как всегда, в 9 часов утра (время тюра-тамское) мы, представители промышленности, пришли в монтажно-испытательный корпус (МИК) площадки № 31 для участия в подготовке ракеты Р-7 к запуску. По принятой в войсковой части традиции был построен сводный боевой расчет, включающий в свой состав и военных и гражданских специалистов. Расчет построил заместитель командира части капитан А. А. Ряжских, в последствии он станет генерал-полковником и будет первым заместителем Главнокомандующего ракетных войск стратегического назначения. Хорошо поставленным, настоящим командирским голосом капитан А. А. Ряжских объявил, что до особого распоряжения работы не начинать, но личному составу военных и гражданских расположение МИКа не покидать и ждать дальнейших указаний. Он сообщил, что причиной этому – важнейший космический запуск с площадки №1, но о том, что это будет запуск пилотируемого корабля, не обмолвился. Мы гадали, но почти молча ждали развития дальнейших событий.
Примерно в 10 часов 30 минут (опять по тюра-тамскому времени) объявили новое построение. Капитан А. А. Ряжских объявил, что в течение ближайшего часа состоится запуск и приказал всему расчету выйти из МИКа, занять позиции на пригорке около МИКа и вести наблюдение в сторону площадки № 1. День был тёплый, солнечный, видимость прекрасная.
Примерно в 11 часов 10 минут мы увидели, как в небо поднялась ракета.
По прошествии 12-15 минут после запуска снова построение. Торжественным голосом нам объявили, что на орбиту вокруг Земли выведен космический корабль «Восток», который пилотирует первый в мире космонавт, гражданин Советского Союза, майор Юрий Алексеевич Гагарин. Приказали не расходится и ждать дальнейших сообщений о полете корабля «Восток». Сообщили, что полёт проходит нормально, самочувствие космонавта хорошее.
Через два часа после запуска объявили, что полет успешно завершился, Ю. А. Гагарин благополучно приземлился в заданном районе Саратовской области. Нам разрешили покинуть МИК и проводить остаток дня 12 апреля 1961 года по собственному усмотрению.
Настроение у нас было приподнятое, мы гордились успехами наших товарищей-москвичей, не придавая особого значения тому, что в этом успехе есть и наш вклад, вклад куйбышевцев, изготовивших для этой ракеты первые две ступени. Скажу прямо, что мы были очень рады, но эйфории, какая была на улицах Москвы в день встречи Ю. А. Гагарина, мы не испытывали. Я думаю потому, что в какой-то степени для нас сами запуски боевых и космических ракет стали, если не привычным, то, по крайней мере, ответственным, не рядовым, но и не уникальным событием. К этому времени уже регулярно в СССР и США запускались спутники на орбиту вокруг Земли, космические аппараты в сторону Луны, Марса и Венеры, в космосе побывало несколько тяжелых кораблей-спутников с животными (собаками), благополучно перенесшими необычные для организма условия подъёма, орбитального полёта и приземления. Они вернулись живыми и после непродолжительной адаптации здоровыми. Полёт человека в космос был ожидаем, и он осуществился 12 апреля 1961 года, и осуществился нашими учёными, конструкторами, нашей промышленностью, нашей страной. Этим мы и гордились.
На меня бóльшее впечатление оказывало то, что всего через год после принятия на вооружение первой межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 (8К71) и постановки её на боевое дежурство на полигоне полным ходом шли лётные испытания новых межконтинентальных баллистических ракет: Р-9 (8К75) разработки С. П. Королёва и Р-16 (8К64) разработки М. К. Янгеля. Я задавался вопросом, почему проводится такая интенсивная и срочная работа. Позже, когда я стал состоявшимся проектантом и глубоко понимал значение тактико-технических характеристик и эксплуатационных качеств систем ракетного вооружения, а так же узнал о работах в США по межконтинентальным ракетам, я нашел объяснение волновавшему меня вопросу.
Принятая на вооружение ракета Р-7 пакетной схемы, состоящая из пяти ракетных блоков, была исключительно удачна для создания космических ракет-носителей благодаря большой начальной тяге двигателей на участке полета первой ступени. В то же время, как боевая ракета она была громоздка, требовала много времени для подготовки в МИКе и на стартовой позиции, обладала крайне низкими для боевой техники уровнями боеготовности к пуску. Стартовые комплексы на Южном и Северном полигонах были открытыми, не защищенными от удара даже простых фугасных бомб и доступными для стратегической авиации НАТО, СЕНТО и СЕАТО. Было известно, что в США в 1960 году была принята на вооружение двухступенчатая МБР «Титан-1» с базированием в защищенных шахтах. Ракета «Титан-1» в заправленном состоянии весила 105 тонн, поставлялась в войска в окончательно собранном состоянии. Наша же «семёрка» в заправленном состоянии весила 295 тонн, доставлялась на полигоны в шести вагонах, в четырех – боковые блоки и в двух – центральный блок, расстыкованный на две части. Окончательная сборка ракеты велась в войсках. По боеготовности мы существенно уступали США, а тогда был период холодной войны. И мы, первыми запустив искусственный спутник Земли, чем справедливо гордились, вынуждены были уже на ранних порах ракетно-космической гонки догонять Америку по боевым ракетам. Можно сказать, что советские конструкторы, производственники и военные специалисты с этой задачей справились и поддерживали достойный и достаточный ракетно-ядерный паритет. Ракеты Р-9 и Р-16 после положительных результатов лётных испытаний были приняты на вооружение Советской Армии и были размещены в шахтных пусковых установках в различных точках страны, что обеспечивало им высокую степень неуязвимости.
Меня интересовал и второй вопрос: почему С. П. Королёв решил использовать на гагаринской ракете первые две ступени нашего куйбышевского изготовления. Ответ я для себя нашел, когда познакомился со статистикой результатов предшествующих запусков. Корабль «Восток» Ю. А. Гагарина был выведен на орбиту трехступенчатой ракетой-носителем 8К72, позже она получит одноименное с кораблем название. Первая попытка запуска ракеты 8К72 состоялась 23 сентября 1958 года и была неудачной. В период с 1958 по 1960 годы было 14 запусков ракет 8К72, из них только 6, то есть меньше половины были успешными. Завод «Прогресс» к этому времени освоил серийное производство ракет Р-7 (8К71) и контрольные запуски серийных ракет демонстрировали более высокую надежность по сравнению с ракетами изготовления опытного завода № 88 ОКБ-1. И это естественно, потому что при серийном производстве внедряется более совершенное технологическое оснащение и контрольное оборудование, устраняются многие ручные операции, которые выполняются мастерами-умельцами, осуществляется более строгий контроль работниками ОТК и военной приёмки.
С 1961 года в качестве первых двух ступеней для ракет 8К72 («Восток») стали использовать блоки, изготовленные на заводе «Прогресс». Теперь статистика запусков выглядела так: в период с 1961 по 1964 год был произведено 10 запусков ракет 8К72, 9 из них были успешными. Завод «Прогресс» и Филиал № 3 ОКБ-1 с честью вошли в ракетный клуб страны.
Шесть первых космонавтов СССР летали в одноместных кораблях типа «Восток», энергетические возможности ракеты 8К72 на пределе обеспечивали выведение этих кораблей на земные орбиты. С. П. Королёв задумал следующий шаг, запустить в космос многоместные корабли и дерзнул осуществить выход человека в открытый космос. Масса кораблей увеличилась, требовался более мощный носитель, к разработке которого С. П. Королёв смело привлек куйбышевских специалистов своего Филиала № 3, и не ошибся. Наши проектанты работали под руководством ведущих специалистов ОКБ-1, и проектная документация была совместной, а конструкторская, испытательная и эксплуатационная документация в полном объеме была разработана в Куйбышеве сотрудниками Филиала № 3 ОКБ-1 под руководством Главного конструктора Филиала Д. И. Козлова. Специалисты Филиала № 3 ОКБ-1 и завода «Прогресс» разработали документацию и провели наземную экспериментальную отработку новых элементов конструкции и систем новой ракеты, в том числе статические испытания отдельных отсеков центрального блока, полноразмерного блока третей ступени (блока И) и головного обтекателя, стендовые холодные и огневые испытания блока И, отработку сброса головного обтекателя, и по отдельному специальному заданию С. П. Королёва отработку системы отстрела шлюзовой камеры от спускаемого аппарата корабля на земле и в условиях реального полета на спутнике «Зенит-2», изготовление которого шло на заводе «Прогресс». Новая ракета получила индекс 11А57, с её помощью на орбиты были выведены два многоместных корабля серии «Восход». С. П. Королёв окончательно убедился в технической зрелости конструкторского коллектива Филиала № 3 и в 1964 году передал в Филиал весь объём работ по ракетам-носителям семейства Р-7 (Р-7А). Начиная с запуска космонавтов П. А. Беляева и А. А. Леонова и до сего дня, все космонавты СССР и России, все космонавты и астронавты зарубежных стран, летавшие в космос на пилотируемых космических кораблях типа «Союз», выводились на орбиты куйбышевскими (самарскими) ракетами-носителями.
Ныне Центр «ЦСКБ-Прогресс» в кооперации со смежными организациями ведет работы по созданию ракет-носителей повышенной энергетики для запуска пилотируемых космических кораблей нового поколения с экипажем до шести человек. Запуски планируются с космодром «Восточный». Новая ракета, новый корабль, новый космодром – хочется пожелать успехов в этой грандиозной работе, сравнимой по размаху с работами 60-70-х годов прошлого века.
Опубликовано с разрешением. Оригинал: http://seleste-rusa.livejournal.com/422859.html
